Так совпало, что 2014 год, в котором Российский гуманитарный научный фонд отмечает свое двадцатилетие, был объявлен Президентом РФ Годом культуры. Сказалось ли это на политике РГНФ, на выборе поддерживаемых им проектов? Александр Соколов, ректор Московской государственной консерватории, член бюро и совета РГНФ, уверен, что позицию Фонда это не изменило. Ведь все проекты, которые благодаря РГНФ имели и имеют возможность воплотиться в жизнь, так или иначе относятся к культуре. Так что Фонд служит ей с самого первого дня своего существования. И Год культуры, объявленный для того чтобы обратить внимание страны на необходимость бережного отношения к сохранению культурного наследия, только акцентирует важность изначально выбранного Фондом курса.
— В 1990-е годы, да и позднее, после 2004-го, когда началась административная реформа и из-за приоритета, отдаваемого государством прикладным исследованиям, “просели” целые научные направления, Фонд обращал внимание именно на образовавшиеся лакуны, — подчеркивает А.Соколов. — Скажем, для развития многих гуманитарных наук большое значение имеет экспедиционная деятельность. Понятно, что с точки зрения рынка никакого прикладного результата от нее ожидать не приходится. Однако благодаря РГНФ финансирование научных экспедиций продолжилось. Самых разнообразных: фольклорно-этнографических, комплексных, связанных с исследованием памятников материального культурного наследия… Российские ученые работали в разных регионах России и других государств СНГ, в зарубежных странах — от Китая и Монголии до стран Латинской Америки. И какие замечательные результаты получены!
Сотрудники Государственного института искусствознания, например, участвовали в поддержанных РГНФ проектах по собиранию памятников материальной культуры. Они обследовали некоторые районы Нижегородской, Владимирской, Тверской областей, чтобы выявить и описать сохранившиеся на этих территориях памятники архитектуры. После обработки полученный материал вошел в очередные тома Свода памятников архитектуры монументального искусства России.
Особенно хотелось бы отметить комплекс экспедиций, организованных сотрудниками Новосибирской консерватории. При поддержке РГНФ они на протяжении многих лет обследовали Алтайский и Красноярский края, Иркутскую, Кемеровскую, Омскую, Тюменскую области, Алтай, Бурятию, Якутию, Тыву, Хакасию, Эвенкийский автономный округ. А еще — Непал, где до сих пор проживают представители коренных народов Сибири, сохранившие свою самобытную культуру. Участникам экспедиции удалось собрать десятки тысяч записей, фото- и видеоматериалов и потом сопоставить, как сохраняются формы фольклорного искусства на Родине и в эмиграции. В поле зрения исследователей попали не только буряты, тувинцы, хакасы, сибирские татары, чуваши, но и — впервые! — сибирские немцы, поляки, чулымцы, сибирская мордва и ряд других народов.
О такой части музыковедения, как фольклористика, стоит сказать отдельно. Мало кто из неспециалистов знает, что на европейском пространстве подлинный фольклор сохранился только в России. Практически всюду в других странах мы встречаемся лишь с некой интерпретацией фольклорной традиции. Изначально фольклор — это синкретизм, неразрывность образа жизни, образа мыслей и отражение всего этого в творчестве. Поскольку в Европе образ жизни изменился кардинально, то исчез и фольклор. А у нас кое-где остался. И в глубинке, в провинции, до сих пор живут бабушки, которые передают внучкам свое искусство.
— Какие ученые ведут эти исследования? Как они распределены по научным учреждениям, по регионам?
— В основном, это представители высшей школы. Из музыкальных вузов, безусловно, ведущая роль у Московской и Санкт-Петербургской консерваторий, РАМ им. Гнесиных. Но не оставались без внимания РГНФ и консерватории периферийные. Фонд регулярно поддерживал проекты Казанской, Саратовской, Петрозаводской, Астраханской консерваторий.
— А как связаны исследования в области фольклора и сохранение фольклорной практики? Бабушки ведь научных книг не читают, они просто передают то, чему когда-то учили их…
— К экспедиционной деятельности, финансируемой Фондом, привлекаются не только маститые специалисты, но и молодежь. Это очень важно. Студенты в экспедициях получают невероятный заряд жизненного опыта, проникаются ценностью фольклора. Отражение этой народной культуры в профессиональной среде называется “аутентичный фольклор”. Это приобщение к традиции, а не заигрывание с ней, подобное тому, что зачастую можно увидеть и услышать на эстраде. Я не отметаю возможности и даже ценности пения “под народ”, но все же это суррогат. Знаете, в свое время ученые-фольклористы были очень раздосадованы популярностью замечательной певицы Лидии Руслановой, потому что она по-своему пела народные песни и, став популярной, влияла на пение в самой народной среде. В деревнях начинали ее копировать. И она таким образом сильно деформировала исходную культуру, которая ее саму и породила. Поэтому, приезжая в экспедицию, мы сразу пресекали попытку спеть “а ля Русланова” и спрашивали: “А как бабушка-то пела?”. И тогда раскрывалась та самая истинная культура. Есть в стране небольшое количество коллективов, которые занимаются именно аутентичным фольклором, и они очень важны, потому что не потеряли связь с тем источником, откуда эта культура идет. Как я уже сказал, в Европе такой источник пересох давно.
Миссия российской гуманитарной науки еще и в том, чтобы продлить жизнь, сохранить свет этой “реликтовой” культуры. Боюсь, что исторически она обречена в любом случае. Но пока она жива! Так что наша экспедиционная деятельность имеет не просто научное, но историческое значение. Мы фиксируем то, что на наших глазах уходит.
— Продолжая тему музыковедения, какие еще исследования, финансируемые Фондом, вы бы отметили?
— Во многом благодаря РГНФ поднялась на новый уровень сравнительно молодая наука — музыкальная медиевистика. Ученые, которые изучали русскую духовную музыкальную культуру, активно подавали заявки, особенно в 1990-е годы. При поддержке Фонда стали проводиться конференции по духовной музыке, а затем издаваться материалы. Так было выпущено 7 томов серии “Русская духовная музыка в документах и материалах”. Это первый в музыкознании опыт издания литературных и документальных первоисточников по истории духовной музыки “нового направления” (называемого иногда московской школой). В издание вошли литературные материалы, дневники, воспоминания, письма лиц, имевших непосредственное отношение к знаменитому Синодальному хору и Синодальному училищу церковного пения. В нем представлены также программы и уставы учреждений, отклики в печати на некоторые наиболее значимые события. Словом, вся жизнь Синодального училища.
— Уверена, что благодаря Фонду увидели свет многие интересные работы, посвященные истории музыки…
— Да, примеров можно привести немало. Скажем, еще в советские годы сотрудники Государственного института истории искусств начали издавать многотомную “Историю русской музыки”. Первый том вышел в 1983 году. В 1990-х годах из-за финансовых трудностей эта работа приостановилась. Но именно при поддержке Фонда после 1996 года удалось завершить это 10-томное издание. При поддержке РГНФ в 2003 году был издан и “Тематико-библиографический указатель сочинений П.И.Чайковского” — первое в отечественном музыкознании издание такого плана. Оно относится к научно-справочному жанру, в европейской музыкальной науке уже утвердившемуся. Все сочинения, переложения и редакции, несохранившиеся и незавершенные сочинения, неосуществленные музыкальные замыслы, литературное наследие композитора — все там собрано. РГНФ профинансировал и подготовку, и издание трехтомника переписки Петра Ильича с Надеждой Филаретовной фон Мекк — в нем впервые письма были представлены в полном виде, причем многие из них раньше не публиковались.
Отметил бы еще энциклопедию “Музыкальные инструменты” — также первое в отечественной энциклопедической практике научное издание подобного типа. Она содержит около 1500 статей о музыкальных инструментах мира и свыше тысячи иллюстраций, схем и нотных примеров.
— Сегодня актуальна тема Крыма. Известно, что российские ученые еще со времен СССР ведут археологические исследования на полуострове, изучая, в том числе, и найденные памятники материальной культуры. Выделялись ли гранты РГНФ на это?
— Да, Фонд постоянно поддерживал археологические экспедиции в Крыму. Но, кроме того, там работали и искусствоведы. Так, экспедиция в Севастополь, в Херсонес, была посвящена изучению уникального памятника византийской архитектуры, раскопки которого начались еще в 1896 году, — так называемого “храма с ковчегом”. Это единственный византийский храм в Херсонесе, стены которого сохранились до начала сводов. Уникален он и находками при раскопках: это и серебряная мощехранительница со святыми мощами, которая сейчас украшает залы Государственного Эрмитажа, и рухнувшее мраморное убранство храма, включая алтарную преграду, престол и амвон. Значимость “храма с ковчегом” многократно увеличилась, когда в результате раскопок выяснилось, что он построен на месте античного театра. Проведенные в 2012 году обмеры позволяют не только воссоздать облик храма, но и выявить закономерности превращения Херсонеса языческого в Херсонес христианский. Эта важная историческая проблема, и на таком уровне на херсонесском материале она ставится впервые.
— В наше время на коне “эффективные менеджеры”, которые во главу угла ставят практичность, эффективность, стремятся все измерить, все посчитать. Как при таком подходе сохранить культуру?
— Сейчас на самом высоком уровне обсуждается важный документ — “Основы государственной политики в сфере культуры”. И один из его тезисов, довольно смелый, за него нам пришлось побороться — приоритет качественных оценок над количественными. Все рыночные механизмы основаны на статистике именно количественной, и когда такими мерками начинают измерять то, что ускользает от этой цифры, то, что связано с культурой, с гуманитарной сферой, получается дикость. Но если в основах государственной политики будет прописана как приоритет именно качественная оценка культурных событий, это будет очень важно.
— Вы участвуете в подготовке этого документа?
— Да, я с самого начала в рабочей группе. Сейчас уже идет шлифовка текста. Хорошо то, что к его подготовке было подключено много сведущих людей, экспертов. Поэтому есть надежда… Хотя я опасаюсь делать преждевременные выводы, так как на моих глазах не раз случалось, что от подготовленного экспертами толкового документа в конце оставались рожки да ножки: в процессе последнего утверждения из него выхолащивалось все, ради чего он создавался. Посмотрим, что получится в сухом остатке. Но первые шаги были сделаны правильные.
Беседовала Наталия БУЛГАКОВА
Фото Николая Степаненкова
Нет комментариев