Чьё сырьё? Вузы и бизнес делят ответственность за недоученных специалистов.

Что нужно и можно менять в системе школьного и профессионального образования, чтобы удовлетворить потребности рынка труда в специалистах инженерно-технического профиля? На круглом столе “Новые кадры для инновационной экономики”, состоявшемся на днях в РИА Новости, своими мыслями о путях решения злободневной проблемы поделились директор Департамента образовательных программ Роснано Елена Соболева (на снимке), президент Нанотехнологического общества России, он же генеральный директор компании “НТ-МДТ” Виктор Быков, руководитель проекта “Школьная лига РОСНАНО” Елена Казакова, директор центра образования “Царицыно” №548 Ефим Рачевский, а также ректор МИСиС Дмитрий Ливанов и начальник отдела стандартов и программ общего образования Министерства образования и науки РФ Ирина Тараданова.
Вступлением к дискуссии послужил доклад руководителя отдела социокультурных исследований “Левада-Центра” Алексея Левинсона (на снимке) о результатах опроса старшеклассников, студентов учреждений систем НПО, СПО и вузов на тему “Учащаяся молодежь о нанотехнологиях”, проведенного в октябре-декабре 2010 года в 10 городах России. В выборку попали населенные пункты, в которых, по оценке руководства Роснано, разработка и применение этого вида технологий являются значимой частью экономики: Москва, Санкт-Петербург, Казань, Белгород, Ульяновск и другие. Исследование показало, что на всех уровнях образования просвещение в области нанотехнологий поставлено слабо. Как выяснилось из опроса порядка тысячи молодых людей, в среднем менее 15% школьников и студентов получают информацию на эту тему из учебников и около 5% — из специальной литературы. В то же время нет претензий к медиа-пространству: подавляющее большинство опрошенной молодежи узнает о нанотехнологиях из телепередач (более половины), на втором месте — Интернет (примерно треть).
Есть повод порадоваться популяризации столь серьезного предмета: понятие “нанотехнологии”, как выяснилось, знакомо 78% юношей и 69% девушек, а примерно 70% молодежи в целом хотели бы расширить свои знания об этой сфере. Однако, по мнению Алексея Левинсона, источники информации должны быть более достоверными. О том, что это “технологии, использующие объект очень малого размера”, знают только 35% школьников и менее половины студентов. Хотя, как не преминул заметить представитель “Левада-Центра”, были среди опрошенных и такие, кто знает о нанотехнологиях больше, чем некоторые журналисты, пишущие на эту тему. Проблема еще в том, что популярность предмета обсуждения и сложившаяся вокруг него “мифология отнюдь не наноразмеров” не оказывают заметного влияния на рост мотивации молодежи к выбору соответствующих специальностей. О том, что их интерес к нанотехологиям связан с расчетами на карьерный рост и высокие доходы, сообщили лишь порядка 13% молодых людей.
Участники круглого стола сошлись на том, что сама собой ситуация не изменится, а одной лишь пропагандой интересов государства в научно-техническую сферу мотивированных абитуриентов не заманишь. Как отметила Елена Соболева, в последние 15-20 лет на развитие системы образования серьезно влиял спрос на определенные виды специальностей, и в инженерных вузах появились непрофильные факультеты, готовящие экономистов, юристов и управленцев. Сегодня, чтобы переориентироваться и “подтянуть” программы под потребности экономики, вузам необходим четко сформулированный работодателями заказ. Однако пока проблема с профстандартами далека от разрешения.
Можно ли считать нормальной ситуацию, когда на переподготовку специалистов “под себя” компании тратят порядка 500 миллиардов ежегодно — столько же, сколько выделяется из госбюджета на высшее профессиональное образование? И кто прежде всего должен отвечать за уровень подготовки кадров, пополняющих рынок труда, — государство или работодатели? Однозначных ответов на эти вопросы на кругом столе так и не нашлось. К примеру, выяснилось, что к фундаментальной составляющей подготовки наших выпускников особых претензий нет, а их “доводкой” занимаются и зарубежные компании, принимающие на работу россиян.
Очевидно одно: задача изменения качественного содержания трудового ресурса страны решается в очень уж непростых условиях. Помимо проблем, названных выше, в ходе дискуссии были обозначены и другие. С одной стороны, вузы в силу как объективных, так и субъективных причин не имеют равных возможностей для подготовки “продукта” нужного уровня, и их дифференциация неизбежно усилится, с другой — доходность множества российских компаний, предлагающих рабочие места для научно-технических кадров (при всех положительных примерах “рыночной оплаты” труда), все еще оставляет желать лучшего. А для иных высококвалифицированных молодых специалистов в нашей экономике априори нет мест, где они могли бы приложить свои знания и умения. По определению Алексея Левинсона, ее “сырьевая направленность в целом распространяется и на рынок образования”, и это “сырье” зачастую потребляем не мы. Кроме того, как подчеркнул Ефим Рачевский, “в стране нет политики реанимации и формирования инженерной культуры как таковой”, и эта политика не сможет быть эффективной, в частности, из-за почти полного отсутствия в регионах структур типа кружков юных техников. Исправить ситуацию сегодня вряд ли возможно, поскольку сфера дополнительного образования школьников, призванная развивать их интересы, поддерживается муниципальной властью по остаточному принципу.

Татьяна ВОЗОВИКОВА

Нет комментариев