Коварная корона. Насколько грозен новый вирус?

Названия болезней, угрожающих человечеству, в наше время часто скрываются под сложными аббревиатурами. В 2003 году угроза пришла из Китая: помните ли вы, читатели, Severe Acute Respiratory Syndrome (SARS) — тяжелый острый респираторный синдром (ТОРС)? Тогда в Новосибирске в больницу медсанчасти при Государственном научном центре вирусологии и биотехнологии “Вектор” были госпитализированы два пациента с подозрением на ТОРС. Эти подозрения, к счастью, не подтвердились. Вирус Middle East Respiratory Syndrome (MERS) — ближневосточный респираторный синдром (БВРС), вспышка которого бушует сейчас в Южной Корее, родственник ТОРС из рода Betacoronavirus, семейства Coronaviridae. Коронавирусы способны вызывать целый ряд заболеваний у людей: от широко распространенной легкой простуды до ТОРС. Вирус ближневосточного респираторного синдрома у людей до 2012 года не был идентифицирован, поэтому пока что изучен мало. С сентября 2012 года Всемирная организация здравоохранения получила данные о более чем 1300 лабораторно подтвержденных случаях инфицирования этим вирусом, из которых около 400 закончились смертельным исходом. По состоянию на 20 июня, наибольшее количество “свежезаболевших” — 172 человека — выявлено в Южной Корее, в 27 случаях болезнь закончилась летальным исходом. По данным Роспотребнадзора, в России официально подтвержденных случаев ближневосточного респираторного синдрома нет. Однако на сегодняшний день в аэропортах, которые принимают прямые рейсы из Южной Кореи (в частности, в новосибирском Толмачево), усилен противоэпидемический контроль, прибывших пассажиров осматривают с помощью тепловизора, людей с повышенной температурой отправляют в городскую инфекционную больницу, так как на начальной стадии заболевание протекает как обычное ОРЗ — жар, кашель, затрудненное дыхание…
Корреспондент “Поиска” обратился за комментариями по поводу новой инфекции к специалисту-вирусологу, проректору Новосибирского государственного университета по научной работе, члену-корреспонденту РАН Сергею Нетесову, много лет проработавшему в Государственном научном центре вирусологии и биотехнологии “Вектор”.

— Впервые единичные случаи заболевания БВРС были зафиксированы в Саудовской Аравии в 2012 году, — рассказывает Сергей Викторович. — Носителем вируса, как сейчас считается, являются некоторые виды летучих мышей, обитающих в тропических областях, а одним из промежуточных хозяев, от которого заболевание передавалось человеку, является верблюд. В чем разница между природным и промежуточным хозяином? Природный хозяин — бессимптомный носитель возбудителя, он живет в симбиозе с вирусом; промежуточный же хозяин от заболевания, как правило, погибает. Так, в случае с вирусом ТОРС носителями сначала считались пальмовые циветты, затем выяснилось, что они — промежуточные хозяева, а истинные природные хозяева — некоторые виды летучих мышей, как, кстати, и для вируса бешенства. Поначалу БВРС особых опасений не вызывал: число случаев заболевания было незначительным, возможно, даже не все они фиксировались, так как нередко болезнь протекала бессимптомно. Вообще говоря, до 40% пневмоний и в наши дни имеют невыясненную природу. А лет 40 назад мы могли выявить лишь 15-20% причин респираторных инфекций. Прогресс в знаниях — налицо. Но смертность от пневмоний до сих пор держится на уровне 2-3%. И это в эру антибиотиков! Вместе с тем отметим, что 50-60 лет назад вероятность летального исхода была в десятки раз выше. Сегодня мы умеем быстро секвенировать геномы возбудителей. Буквально через месяц после выявления и секвенирования генома нового возбудителя становится понятно, как его диагностировать. Остается только экспериментально доработать и тщательно проверить новый тест, чтобы он не давал ложноположительных и ложноотрицательных сигналов.
— Действительно, при вспышке ТОРС в 2003 году ГНЦ ВБ “Вектор” сработал очень быстро…
— Тогда после появления информации о последовательности его генома наши сотрудники разработали тест-системы менее чем за месяц. Это было связано, в том числе, и с быстрой публикацией всех имеющихся данных по вирусу ТОРС. Кроме того, в течение 10 дней мы получили штамм вируса из Германии для экспериментальной проверки диагностикумов. Что касается завоза в Россию возбудителя ближневосточного респираторного синдрома, то риск, конечно, есть. Видите ли, в Саудовской Аравии на огромной площади живет очень мало людей, при такой плотности населения массовых вспышек заболевания избежать достаточно легко. Иное дело, когда вирус попадает в страну густонаселенную, такую как Южная Корея: люди активно общаются между собой, больницы, куда помещают пациентов с БВРС, переполнены, и распространение вируса происходит намного быстрее. Таковы издержки урбанизации, к тому же мы постоянно передвигаемся по миру, что способствует распространению инфекций.
— На сей раз вспышка зафиксирована в цивилизованной стране, где качество медицинского обслуживания на высоте. Тем не менее есть случаи внутрибольничного заражения — и персонала, и других пациентов…
— Судя по тому, что происходит в Южной Корее, — а надо отметить, что и медики, и власти этой страны откровенно и честно обо всем рассказывают, признают свои ошибки, — вирус ближневосточного респираторного синдрома имеет ряд особенностей, которые способствуют его распространению. Видимо, он хорошо сохраняется на предметах и поверхностях. Так что инфекция передается не только воздушно-капельным путем. В связи с этим меня очень огорчила фотография с одного из наших пограничных пунктов: вновь прибывшему пассажиру проверяют температуру специальным термометром, который фиксирует жар на расстоянии. Так вот, у проверяющего нет ни маски, ни перчаток, хотя совершенно очевидно, что он входит в группу риска — опасность заражения вирусом БВРС у него повышена. Кстати, во всех цивилизованных странах заболевшие пользуются индивидуальными средствами защиты — масками, чтобы не распространять заразу, даже когда речь идет об обычной простуде. Что касается БВРС, то в Южной Корее пока что почти каждый день выявляются два-три новых случая заболевания — это говорит не только о скорости распространения, но и о высокой степени выявления вируса. В частности, обнаружено несколько контактировавших с больными пассажиров, вылетевших в Китай, информация передана китайским эпидемиологам, пассажиры помещены на карантин. Ситуация меняется почти ежедневно: дело в том, что в моменты таких вспышек вирус быстро эволюционирует.
— Что необходимо сделать для предотвращения распространения MERS в России: контроль на границе, ускоренная разработка тест-систем и вакцин?
— В каждой стране есть своя санитарно-эпидемиологическая служба. У нас эти функции выполняет Роспотребнадзор, в состав которого входят помимо “Вектора” и Института микробиологии в Оболенске пять противочумных институтов, более 15 противочумных станций. В каждом регионе есть территориальное отделение Роспотребнадзора со своим диагностическим центром. Специалисты-эпидемиологи Роспотребнадзора круглосуточно дежурят на приеме авиарейсов и поездов из стран, где происходят вспышки инфекционных заболеваний. Другое дело, что иногда появляются новые инфекции, в отношении которых нет аккредитованных и лицензированных диагностикумов. Тогда экспериментальные тест-системы быстро разрабатывают в ГНЦ ВБ “Вектор” или других аналогичных организациях; первоначальный анализ с помощью этих тестов проводится в центрах гигиены и эпидемиологии Роспотребнадзора, а полученный результат верифицируется в лабораториях “Вектора”.
Кроме того, необходимо вести разъяснительную работу среди населения. Как вы думаете, почему низка выявляемость не только ТОРС, но и банального гриппа? При первых признаках заболевания — кашель, насморк — человек идет… на работу, а в поликлинику приходит на третий день, когда ему совсем худо. Между тем шанс выявить истинного возбудителя болезни высок лишь в первые 48 часов с момента заболевания, потом организм с вирусом уже начал борьбу и в значительной степени его ликвидировал, поэтому диагностировать можно только осложнения, но не сам возбудитель. Краткие памятки о том, что визит к врачу нельзя откладывать, должны висеть везде. Использование индивидуальных средств защиты, без сомнения, поможет предотвратить распространение вирусов, которые передаются воздушно-капельным путем.
— В заключение расскажите, пожалуйста, о масштабном проекте, запущенном в июне в рамках новосибирского форума “Технопром” — Сибирской биотехнологической инициативе. Поможет ли он быстрее разрабатывать диагностикумы и вакцины от новых вирусов?
— Как раз с разработкой диагностических препаратов дела в Сибири обстоят неплохо: в Новосибирске работают две очень крупные компании, производящие диагностикумы — “Вектор-Бест” и “Медико-биологический союз”, суммарный объем производства — до 4 миллиардов рублей в год. Эти компании готовы подхватить и довести до выпуска любую разработку, выполненную на “Векторе” и в других научно-исследовательских институтах. Таким образом уже были сделаны диагностикумы на ТОРС, другие вирусные инфекции, лихорадку Эбола.
Гораздо хуже ситуация с выпуском противовирусных и противобактериальных препаратов, для чего требуется цепочка из нескольких звеньев: НИИ-разработчики, научно-исследовательская организация, которая умеет быстро и качественно проводить доклинические испытания, больница, на базе которой можно организовать испытания клинические, и, наконец, завод, который будет выпускать новый препарат. Все эти компоненты в Сибирском федеральном округе частично имеются. Но многого не хватает: в частности, чтобы запустить такой новый препарат, по нынешним нормам, надо иметь современные микроучастки для его экспериментального производства.
Такие участки станут частью ЦКП распределенного типа — инжинирингового центра, создаваемого в наукограде Кольцово. Здесь же планируется открыть центр по сертификации лекарств, медицинских изделий и материалов — в Сибири есть критическая масса биотехнологических предприятий, достаточная для обеспечения такого центра работой. Задача Сибирской биотехнологической инициативы, вокруг которой объединились организации Алтайского и Красноярского краев, Кемеровской, Новосибирской, Омской и Томской областей и к которой, надеюсь, присоединятся другие сибирские регионы, — провести инвентаризацию имеющихся разработок и производственных мощностей, наладить между разработчиками и предприятиями хорошие связи и определить, куда можно максимально эффективно вкладывать средства, чтобы не дублировать какое-то производство, а увеличивать уже существующее до нужных масштабов. Следующий шаг — продвижение разработок и поиск средств на их реализацию на федеральном уровне. Одна из бед нашей биотехнологии: практически все сырье — аминокислоты, витамины, реагенты, белки-стимуляторы — импортное. Российское производство всех этих составляющих сгубила высокая инфляция начала 1990-х годов, и его нельзя восстановить без значительных вложений. Правда, у нас сохранилась хорошая образовательная база, которую, тем не менее, надо серьезно модифицировать. Таким образом, практически все компоненты для развития современной фармацевтической промышленности в сибирских регионах сегодня имеются. Есть и специалисты-разработчики, и весьма интересные разработки. Поэтому если сюда будут направлены ресурсы, это обернется значительными достижениями в плане импортозамещения — своевременным появлением новых лекарств.

Беседовала Ольга КОЛЕСОВА

Нет комментариев