Полосатый шлагбаум у входа на выставку “Цепная реакция успеха. 70 лет атомной отрасли” в Центральном выставочном зале “Манеж” словно напоминает о том времени, когда первые ученые-атомщики попадали домой и на свое рабочее место в закрытых городках только через контрольно-пропускной пункт. Пройдя через импровизированный КПП, попадаешь в насыщенное информационное поле, в котором метроном отсчитывает секунды, оставшиеся до времени “Ч”. В экспозиции широко представлены рассекреченные архивные документы и кинохроника, макеты специзделий и оборудования, рисунки, карты. С многих из документов гриф секретности сняли специально к выставке. Свои материалы представили Государственный архив РФ, Архив внешней политики РФ, Российский государственный архив социально-политической истории, Архив РАН, частное учреждение “Центратомархив”. Экспонаты — из музеев Курчатовского института, Политехнического музея, Мемориального музея космонавтики, Центрального музея Вооруженных Сил и других.
Клещи союзников
Удивленно и подолгу рассматривают посетители карту СССР, покрытую расходящимися лучами серого цвета. В пояснении говорится: “В 1945 году Комитет начальников штабов США закончил разработку плана атомной атаки на СССР “Пинчерс” (“Клещи”). Согласно ему, 50 атомных бомб должны были быть сброшены на 20 крупнейших городов нашей страны”. Москва, Ленинград, Горький, Куйбышев, Свердловск, Челябинск, Тбилиси, Ташкент… Я тоже задерживаюсь возле карты. Откуда уже тогда, в сорок пятом, планировали наши союзники наносить удары… по нам? Из немецкого Бремена, норвежского Ставангера, итальянского Фоджа, с островов Крит, Окинава… И тут в памяти всплывает встреча 25-летней давности с американским физиком-атомщиком Теодором Тейлором. В мае 1990 года с трибуны Международного антиядерного конгресса “Избиратели мира против ядерного оружия”, который проходил в Алма-Ате, он рассказывал:
— В 1986 году по приглашению Академии наук СССР я был в Москве. Я стоял на Красной площади, был чудесный летний день, я видел тысячи людей, много новобрачных. А за 30 лет до этого дня в такой же теплый июльский день я сидел в баре гостиницы, и настроение у меня не было солнечным. У меня родилась вторая дочь, а я не мог быть с семьей, потому что целый день провел в Управлении морской пехоты, рисуя кружки на карте Москвы. Я с большим энтузиазмом работал тогда в Лос-Аламосе и был в отчаянии от того, что ни один из нарисованных мною кругов не мог покрыть всю Москву разом. И вот спустя десятилетия я стоял в самом центре начерченного тогда круга — зоны большого разрушения. Я ясно представил себе пять ядерных вспышек над городом, увидел, как взрывная волна потащила тысячи людей, прижала их к кремлевской стене и разорвала на куски… В мозгу билось одно слово — “безумие” !
Во время интервью я спросила у г-на Тейлора, задумывался ли он, рисуя кружки, о том, что создает инструмент убийства человека, массового уничтожения людей. Вот что он ответил:
— Это так волнует, когда сидишь за письменным столом или в лаборатории и видишь, как рожденное в твоей голове становится реальностью. В этом страшный азарт, когда вы думаете, что можете привести в действие силы, подобные Солнцу, в маленькой лаборатории. А потом мы проводили испытания в Неваде, в Тихом океане. Мы видели результат своей работы. 5, 4, 3, 2, 1.. бам! Это было прекрасно, это была моя бомба, моя! Лишь спустя 36 лет после начала своей работы в Лос-Аламосе я понял, что это безумие. И эта болезнь поразила тогда многих людей, чертивших круги над Москвой, Ленинградом, Алма-Атой…
Что должен был сделать Советский Союз, чтобы не случилось “бам” над нашей головой?
Корпорация “Росатом” щедро представила на выставке период подготовки, создания и испытания в СССР первой атомной бомбы. Это была действительно “цепная реакция успеха”! Постановления, распоряжения, письма, приказы, оригиналы и их копии, которые можно полистать, уникальные экспонаты, чертежи… Они рассказывают об интенсивной работе, которая началась осенью 1942 года, когда советскому руководству стало известно, что в США и Германии работают над созданием ядерного оружия. Государственный Комитет Обороны отдает распоряжение “Об организации работ по урану”: “Обязать Академию наук СССР (акад. Иоффе) возобновить работы по исследованию осуществимости атомной энергии путем расщепления ядра урана и представить Государственному Комитету Обороны к 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива”.
С фронтов отзываются ученые, специалисты, работавшие ранее по урановому проекту, спецзадания получают разведчики. 12 апреля 1943 года рождается атомный научный центр Советского Союза — знаменитая “Лаборатория номер №2” Академии наук, руководителем назначается Игорь Курчатов. Специально созданный отдел “С” под руководством профессионального разведчика генерал-лейтенанта Павла Судоплатова добывает ценные сведения для физиков.
Только для первого экспериментального реактора Ф-1 требовалось не менее 100 тонн урана. Прежде всего, провели ревизию всех образцов, собранных геологическими партиями в 1920-1930-е годы, на содержание урана. Так, лабораторно, почти “на кончике пера” было определено месторождение Табошар в Таджикистане. По всей стране в поисках урановой руды идут геологи. Их главное снаряжение теперь под стеклом — полевая сумка, молоток, компас, образцы пород. В ведомости от 30 июля 1943 года описана потребность в оборудовании и материалах для геологоразведочных работ: кроме автомашин и газогенераторной установки “необходимо 50 пар резиновых сапог, 500 штыковых лопат, 300 топоров…” — негусто, с учетом военного времени. Защитных костюмов от радиации в перечне нет. На выставке представлена реконструкция шахты на урановом месторождении: вагонетка, тачка с рудой и брошенная на нее тельняшка, рядом кирка, лопата, молоток, висят ватник, ушанка, стоят носилки. На таких участках обычно работали заключенные.
В середине августа 1945-го, вскоре после возвращения из Потсдама, Сталин вызвал в Кремль народного комиссара боеприпасов Бориса Ванникова и его заместителей, а также Курчатова. У ученого спросили, сколько времени понадобится для создания атомной бомбы при условии всесторонней поддержки. Пять лет, сказал он. Правительство принимает решение об организации межведомственных органов для координации всех работ по созданию ядерного оружия — Специального комитета по решению атомной проблемы в военных целях при ГКО СССР (20 августа) и Первого главного управления при Совете Министров СССР (30 августа). Куратором советской ядерной программы Сталин назначил Лаврентия Берию, с этого времени и начала отсчет атомная отрасль страны.
Под стеклом вещи Курчатова: трость, мундштук, справочник АН СССР, бумага, ручка со стальным пером. Присматриваюсь, да это же знакомое и мне, послевоенной школьнице, перышко №11 “звездочка” — так его называли, потому что на нем было тиснение в виде пятиконечной звезды. Это перо и написанные фиолетовыми чернилами курчатовской рукой оригиналы писем Берии, Молотову, Булганину впечатляют! Как и резолюции председателя ГКО И.Сталина, сделанные карандашом. “Когда Россия будет имеет атомную бомбу?” — перевод брошюры под таким названием американских авторов Джона Ф.Хогертона и Эллсуорда Рэймонда Сталин редактировал самолично, и оригинал верстки тоже на выставке под стеклом.
Американские аналитики считали, что СССР сможет создать атомную бомбу не ранее 1954 года. Вычитывая текст, Сталин делал пометки синим карандашом и знал, что это произойдет гораздо раньше, ведь для этого страна не жалела ни средств, ни людей.
И этот день настал. 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне было проведено испытание первой атомной бомбы РДС-1, главным конструктором которой был Юлий Харитон. Расшифровывали РДС по-разному: “Россия делает сама”, “Реактивный двигатель Сталина”, “Реактивный двигатель специальный”.
На выставке — не копия, а тот самый, настоящий, с полигона пульт управления. Курчатов с помощью главного рычага замкнул цепь и привел в действие всю систему подрыва ядерного заряда. Имитация события дает представление об обстановке, царящей на командном пункте. Голос диктора: “До взрыва осталось 5 секунд, 4, 3, 2, 1…” Время “Ч”! Грохот, раскачивающиеся фонари, подрагивающий пол, кадры кинохроники, на которых ядерный взрыв, сметающий в мгновение ока трехэтажный дом с лица земли — зрелище не для слабонервных. Рассматриваю все эти кнопки, приборы, тумблеры. Но что это? Главный рычаг, с помощью которого замыкалась цепь, закрыт на замок — но какой! Тяжелый, амбарный! А ключ от рычага, говорят, был только у одного человека, больше никому доступа не было.
Так началось ядерное противостояние, которое вошло в регулируемое русло после 30 октября 1961 года, когда на полигоне “Сухой Нос” на Новой Земле СССР провел испытание самой мощной в истории термоядерной бомбы АН602. Бомбу сбросили со специально модернизированного для этого испытания стратегического бомбардировщика Ту-95В. “Ядерный гриб” от взрыва поднялся на высоту 67 километров, а ударная волна три раза обогнула земной шар. Курчатов предварительно распорядился, чтобы проектная мощность заряда была уменьшена в 2 раза, иначе произошло бы смещение наклона оси Земли. Это событие сыграло ключевую роль в установлении ядерного паритета в мире и предотвращении использования атомного оружия.
Поражающая своими размерами копия “Царь-бомбы” выставлена в отдельном экспозиционном пространстве, совмещенном с объемно-пространственной мемориальной инсталляцией, которая рассказывает о легендарных ученых, инженерах, руководителях, создававших основу отечественной атомной отрасли. Примечательно, что из 16 трижды Героев Социалистического Труда 9 — как раз они, создатели атомной отрасли страны: Игорь Курчатов, Юлий Харитон, Кирилл Щелкин, Анатолий Александров, Борис Ванников, Николай Духов, Яков Зельдович, Ефим Славский, Андрей Сахаров.
Как 253 банана
Однако военный атом — это лишь часть отрасли. Выставка широко представила и шаги мирного атома. В качестве гидов-экскурсоводов выступают добровольные помощники — аспиранты и студенты МИФИ, охотно и со знанием дела дающие пояснения. Обращаю внимание, что старшее поколение посетителей дотошно рассматривает документы, фотографии, вступает в дискуссии. Молодежи — школьникам, студентам — интереснее экспонаты. Для них в диковинку старомодные кульманы с чертежами на кальке — а ведь так в КБ создавался первый в мире атомный ледокол “Ленин”. Под стеклом не только его макет, но и самая маленькая деталь ледокола — гаечка весом… 12 кг. С удивлением рассматривают первые “вычислительные” машины — счеты с деревянными костяшками, арифмометр, на которых проводились расчеты параметров реактора первой в мире АЭС. Задерживаются и много расспрашивают возле макета синхрофазотрона, возле импровизированного пульта управления АЭС с операторами.
Желающим узнать свой естественный радиационный фон предоставляется возможность определить его с помощью напольного радиометра. Поддаюсь искушению и через 5 секунд получаю распечатку: “Ваш естественный радиационный фон составляет 4824,42 беккереля, что сравнимо с радиоактивностью 253 бананов”. Забавно.
А вот “Современный проект АЭС” — такое название получила объемно-пространственная экспозиция, посвященная российским технологиям строительства промышленных атомных энергоблоков. Посетители попадают как бы внутрь АЭС, идет рассказ об особенностях этих разработок, о том, как обеспечиваются надежность и высокая безопасность АЭС. Экспозиция “Атомный ледокол” дает возможность попробовать себя за штурвалом атомного ледокола. Динамический макет представляет рубку управления атомохода, включает в себя муляж штурманского стола, штурвальную стойку, приборы связи. Ледокол подрагивает, за лобовым стеклом (экран монитора) как бы ледяные торосы, яркий арктический день, он сменяется кромешной ночью, начинается снегопад. Кажется, что ледокол идет вслепую, и ребята-подростки начинают крутить все, что можно, активно вторгаются в ситуацию в полной уверенности, что они могут ее изменить.
Макеты ядерных реакторов на быстрых нейтронах иллюстрируют лидерство России в технологиях для атомной энергетики будущего, говорит аспирант МИФИ Станислав. Энергоблоки c такими реакторами должны помочь существенно расширить топливную базу атомной энергетики, а также минимизировать объемы радиоактивных отходов. Технологиями создания “быстрых” реакторов обладают очень немногие страны, и Россия давно занимает первое место в мире в этом направлении. Гвоздем этой части экспозиции является макет ректора четвертого поколения “Брест”, который считают прорывным, революционным проектом отрасли. Когда постоянно звучит констатация об отставании России во всем на свете, приятно сознавать, что на сегодня наша страна — мировой лидер по числу атомных энергоблоков, строящихся за рубежом. При этом “Росатом” — единственная компания, которая предлагает своим партнерам комплексные решения по созданию “с нуля” целых атомных отраслей в отдельных странах — об этом говорит карта российских энергоблоков, заказчиками которых выступают многие государства на всех континентах.
Гонки разные бывают
После установившегося ядерного паритета сверхдержав, запрета испытаний некоторое время казалось, что безъядерный мир совсем близко. Почему же он опять стал удаляться? Эксперты говорят, что наряду с попытками сконструировать биологическое супероружие, с одевшими военную форму NBIC-технологиями свое слово в нарушении паритета может сказать атомная энергетика и связанное с ней производство наступательных ядерных вооружений нового поколения. И не зря отдельная экспозиция выставки посвящена “Ядерному щиту” России, где разместили подлинники (разумеется, без начинки) и макеты так называемых специзделий. Неужели они могут понадобиться опять?
В 1989 году в “Поиске” (№9) была опубликована статья “Секреты Кайнара”, в которой военные ученые, медики впервые публично подняли вопрос о вредном воздействии ядерных испытаний на организм человека, животных, на экологическую ситуацию в районе Семипалатинского полигона. Полигон, в конце концов, был закрыт, но дальше произошло то, чего не ожидал никто, — в 1991 году прекратила существование одна из ядерных держав, обеспечивавших паритет. Бывшие советские (ныне — российские) ученые-атомщики переживали развал СССР и еще в начале девяностых годов увидели опасность, которую не осознавали (может, и не хотели сознавать?) политики. Что уж говорить о нас, служителях пера…
В январе 1992 года я получила письмо из города Челябинск-70 от академика (тогда еще члена-корреспондента РАН) Бориса Васильевича Литвинова. Герой Соцтруда, лауреат Ленинской премии, в 1961-1997 годах — главный конструктор НИИ-1011 (ныне ВНИИТФ в Сарове), один из создателей ядерных зарядов и ядерных взрывных устройств, он был из тех, кто трезво оценивал создавшуюся ситуацию. В письме он сообщал о заседании Президиума РАН, которое состоялось 14 января 1992 года, и упомянул выступление академика М.Маркова. Вот отрывок из письма Литвинова:
— Академик Марков рассказал, что еще в 1975 году опубликовал в “Вопросах философии” статью, в которой излагались взгляды, позже ставшие известными как “новое мышление”. Марков это напомнил для того, чтобы его не могли заподозрить в симпатиях к ядерному оружию, потому что далее он сказал, что полная его ликвидация у нас привела бы к тому, что обладателем ядерного оружия стала бы только Америка… В перерыве Марков сказал мне, что может быть два вида гонки вооружений. При одном две страны или две группы стран соревнуются в том, кто больше создаст оружия, — это уже было и создало серьезную угрозу для человечества. Второй вид гонки вооружений — когда одна страна стремительно разоружается, а другая продолжает вооружаться, пусть и медленными темпами. Еще говорили о том, что обвальное разоружение может привести к печальным последствиям: авариям с радиоактивным загрязнением, передаче ядерных боеприпасов или ядерных материалов в опасные руки и, наконец, к отъезду ядерных специалистов в третьи страны, которые беспокоят весь мир, но не наших президентов.
“Похоже, что все творческие силы наций вылились в политическую дурь”, — так завершил оценку ситуации в 1992 году Борис Васильевич. Каюсь, я не ответила ему тогда. А сейчас, прочитав это давнее письмо, сохранившееся в моем архиве, вспомнила, как ставший в начале девяностых годов мэром Курчатова (города, в котором жили атомщики Семипалатинского полигона) бывший сотрудник полигона Евгений Чайковский носился с идеей передать все ядерные арсеналы под эгиду ООН. Его приглашали в США на заседания мэров городов, привечали. Потом, я слышала, его отрешили от должности мэра, он уехал из городка и занялся, говорят, где-то выращиванием страусов.
Нетрудно представить, что было бы сейчас, в наши дни, с этими арсеналами, в чьих руках они оказались бы и сколько нашей стране осталось бы существовать до времени “Ч”, если бы не трезвые головы в атомной отрасли. Их и сейчас у нас достаточно.
Светлана Крымова
Фото автора
и Николая Степаненкова
Нет комментариев