Мы жили по соседству. Отношения со странами СНГ надо выстраивать заново.

Скоро Алексей Власов отметит круглую дату: на историческом факультете МГУ он почти 30 лет. Пришел в университет студентом, сейчас — заместитель декана. Круг его интересов обширен. Алексей Викторович участвует в многочисленных информационных и коммуникационных проектах, например в работе портала “Вестник Кавказа”. Свою задачу как историк и политолог видит в восстановлении связей нашей страны с республиками Кавказа, Центральной Азии, Прибалтики, для чего создает новые программы. Алексей Власов возглавляет созданный на истфаке Информационно-аналитический центр по изучению постсоветского пространства. О происходящих там изменениях, их влиянии на отношение к России ученый рассказал “Поиску”.
— Мне часто приходится бывать в бывших советских республиках. Отмечу важную тенденцию, которую назвал “поколенческий раскол”. Независимо от региона постсоветское общество четко делится на возрастные группы. В одной те, кому сейчас 35 лет и выше. У них сохранился опыт советского общежития, владение русским языком. Россию они воспринимают по-разному, а к СССР испытывают ностальгию. Дорожат своей комсомольской юностью и проецируют воспоминания на прежнюю страну.
— Когда и деревья были выше, и трава зеленее…
— Верно. А молодежь, представляющая другую группу — от 15 до 25 лет, такого опыта не имеет. Многие не знают русского языка, впрочем, как и языков других стран, входивших в Советский Союз, и не испытывают потребности общения с теми, кто там живет. Это ведет к национальной обособленности данной группы, к примитивному делению людей по принципу “свой — чужой”. Они рассуждают просто: “Раз я не знаю их языка, традиций, обычаев, значит, они могут быть ко мне враждебно настроены”. Отсюда ксенофобия и национализм. Поколенческий разрыв между старшими и младшими слоями общества некоторых стран СНГ, думаю, серьезно скажется на судьбе всего постсоветского пространства.
— А может, это и неплохо, если молодежь нейтрально, как к другим странам, относится к России?
— Если бы не наше постоянное общение с мигрантами, с этим можно было бы согласиться. Но они приезжают к нам на заработки, не зная языка, традиций, и часто становятся жертвами националистически настроенных групп молодежи. Их обманывают, заставляя работать за копейки. Это проблема не только нашей страны. Я как-то говорил с высокопоставленным чиновником Евросоюза, и он прямо сказал: из вопросов, обсуждающихся Россией и ЕС, больше всего сообщество волнует возможность нелегальной иммиграции из Средней Азии, случись там социальный взрыв.
— Перенесемся на Кавказ. Ваше мнение о положении там.
— В 1990-е годы, когда в странах постсоветского пространства менялись общественные системы, их руководителям не удалось адаптировать молодежь к их реалиям, привить новую политическую культуру. За исключением нескольких стран, где это произошло относительно быстро, например в Казахстане и Азербайджане. Конечно, благодаря нефтеденьгам. Есть там и коррупция, сильны клановые связи, но средства вкладываются разумно, в том числе в развитие инфраструктуры и образования.
— То есть все зависит от уровня жизни?
— Безусловно. А еще, добавлю, от “обучаемости” элиты. Она понимает: нефтедоходами надо делиться. Скажем, чуть ли не весь Азербайджан сегодня — это огромная стройка. И работают там не турецкие компании, как раньше, а свои, национальные. Потому что государство придерживается разумной политики: да, основные доходы идут элите, но уровень жизни населения должен быть достойным. Срабатывает чувство самосохранения, обострившееся из-за последних событий в Северной Африке.
Азербайджану повезло: хитрый и твердый политик советской школы Гейдар Алиев знал, как управлять своим народом. И заложил работающую сегодня систему управления. Шеварднадзе в Грузии хотел действовать так же, как Алиев, но не сумел: не было таких ресурсов, как в Азербайджане, да и внутри элиты существовали серьезные противоречия. Саакашвили запустил процесс модернизации по западному образцу, но, похоже, кроме борьбы с коррупцией и перестройки ГАИ не знает, что делать дальше. Свои проблемы у Армении, находящейся в состоянии напряженности из-за Карабаха, не имеющей ни газа, ни нефти. Она стремится избежать изоляции и уповает на поддержку России.
В общем, в наследство от СССР бывшим союзным республикам достался целый комплекс нерешенных проблем. Потому что “развод” был нецивилизованным. В Средней Азии он привел к гражданской войне в Таджикистане, в Закавказье — к карабахскому конфликту. В Грузии создал проблемы Южной Осетии и Абхазии. Войны оставили такие страшные раны и рубцы, что многие поколения не могут их изжить.
— Что в связи с этим нужно делать нам?
— Ответ простой: России необходимо определиться с приоритетами. Все беды нашей страны от нас самих, а не от злобных внешних врагов. В 1990-е годы мы решили не обращать особого внимания на Кавказ и Центральную Азию. Мол, все равно никуда от нас не денутся, сами назад попросятся. Правда, в нулевые годы оказалось, что и деться им есть куда, и нам все же лучше, чтобы они были с нами. Осталось понять зачем, какие цели мы преследуем. Пока есть только пожелание, чтобы республики СНГ находились под нашим патронажем и Запад к ним не лез. Да, в области энергетики наш “Газпром” добился преимуществ, но по другим направлениям продвижения нет.
В советские времена со мной учились ребята, которые сейчас составляют 40 процентов администрации Азербайджана. Основа его элиты — выпускники российских вузов, прежде всего МГУ. Но через поколение их доля уменьшится вдвое. Потеряются очень важные и мощные связи, а значит, и влияние: ведь с кем ты учился, с тем чаще всего и дружишь (политически). В 1990-е годы мы держались на старом советском багаже, но сегодня он практически растрачен, и мы начинаем проигрывать.
— Нам все же ближе российский Кавказ. Что вы скажете о нем?
— Те, кто предлагает: давайте отгородимся “великой китайской стеной” от Кавказа, сделаем вид, что его вообще нет, глубоко заблуждаются. Потому что вслед за этим, уверен, начнется распад России, дробление государства. Чтобы этого не допустить, самое пристальное внимание необходимо обратить на молодежь. Постепенно она ставит под сомнение кавказские традиции, приверженность религии. Особенно это заметно у молодых людей, которые учатся и работают в Москве. В манере поведения, культуре они разительно отличаются от оставшихся дома сверстников. Подчас ведут себя вызывающе, но не потому, что игнорируют или презирают все и всех, а потому, что их плохо или вообще не учили культуре поведения в общественных местах. Проблема эта не идеологическая, а культурно-ментальная, но она нередко порождает стычки и даже фобии. Поэтому нужна совместная работа авторитетных кавказских старейшин, чтобы объяснили молодежи достаточно простые вещи, и одновременно наших “властителей дум”, призывающих к воспитанию толерантности.
— Не применим ли у нас зарубежный опыт?
— Нет. Теория американского “плавильного котла” нам не подходит. Как и практика соединения арабских и североафриканских традиций с национальными культурами европейских стран, их сосуществование на основе толерантности. У нас все по-другому. Со времен царской России накоплен огромный опыт жизни вместе разных народов. Но то был совершенно иной уровень взаимодействия между столицей и регионами: относительно развитый центр и отсталые окраины, где сохранялись местные традиции. Россия посылала туда генерал-губернаторов, они назначали администрацию. Одаривали местных князей генеральскими званиями — и они, составив костяк тамошних элит, служили империи не за страх, а за совесть. Цель была простая: чтобы население не бунтовало, крестьяне должны быть сыты, а чиновники получать деньги. А еще не давать князьям зарываться, чувствовать себя полновесными хозяевами. Поэтому, когда сиятельные грузинские князья в 1851 году потребовали от императора вернуть им южноосетинских крестьян, царь отказал. Для этого, как значилось в его резолюции, пришлось бы каждый год снаряжать карательные экспедиции, а средств на это нет. (Данная резолюция во многом породила южноосетинский конфликт. Когда дело доходит до Кавказа, мелочей не бывает).
Сегодняшний пример опоры на местные кадры — предоставление Р.Кадырову самых широких полномочий. Но что происходит в одном из субъектов РФ, где действуют “особые” законы, к чему это может привести — об этом мы не очень задумываемся. В каком-то смысле это калька с политики царской России. А ничего собственного придумать пока не удается. Стратегию превращения кавказских республик в богатые и процветающие субъекты РФ мы так и не выработали. Есть лишь тактические решения да надежда на положительный результат. Упор в развитии Северокавказского федерального округа делается на аграрный сектор, мелкий и средний бизнес, туризм, образование. Естественно, при условии достижения безопасности и вложения больших средств.
— Осуществима ли эта программа?
— Модель верная, но не учитывает реалии Северного Кавказа. Ее удастся осуществить, если местные элиты пожелают сотрудничать, если почувствуют выгоды от ее реализации.
— Вроде бы все “за”: безопасность, приток денег…
— Денег, как известно, много не бывает. В клановой среде всегда возникает вопрос: а не получат ли больше другие? Если одни дорываются до “кормушки”, всегда найдутся желающие их столкнуть, занять их место. Конфликт неминуем. Поэтому администрации придется следить, чтобы баланс интересов внутри каждой республики соблюдался, чтобы элиты не враждовали. А этого не так просто добиться.
Выиграет тот, кто предложит самую эффективную повестку дня на будущее. Для этого нужно прекратить разбираться с историческим наследием (это бесперспективно) и сконцентрировать усилия на развитии образования. На мой взгляд, это главная задача Северного Кавказа. Нужно вернуться к советскому прошлому: сделать так, чтобы будущая национальная элита обучалась в лучших российских вузах и возвращалась на родину, впитав русскую культуру, освоив ее традиции. Тогда уже через поколение мы сможем развиваться в общем культурном пространстве и перестанем делить людей на “своих и чужих”. Меньше будет недопонимания, несовпадения менталитетов.
Осуществляя политику центра, местная элита станет служить своей республике. (Все другие модели, предусматривающие выделение все больших средств, уверен, работать не будут). Изменится чиновничий менталитет — тогда и с коррупцией легче бороться. Ведь коррупция — это определенная традиция, она складывалась столетиями. Коррупция существовала и в царской России, но не достигала таких масштабов, да и денег таких не было. Покончить с ней удастся, лишь когда изменится сам чиновник. Он должен стать патриотом, стремиться работать на процветание своего региона.
— Сегодня он не видит для себя достойной цели?
— Нет. Поэтому так необходимы национальная доктрина, идеология страны, в которой были бы четко сформулированы общие интересы и для центра, и для регионов. Если мы станем учить людей лишь технологиям, то получим “Иванов, родства не помнящих”. Нужно начинать со школы, с семьи, как ни банально это звучит. Они должны воспитывать в детях толерантное, уважительное отношение к человеку, чтобы воспринимать Россию как соединение уникальных культур.

Юрий ДРИЗЕ

Нет комментариев