Сам себе ФИЦ. Красноярский научный центр избежал поглощения.

Приказ об образовании федерального исследовательского центра (ФИЦ) на базе Красноярского научного центра (КНЦ) СО РАН, подписанный недавно руководителем Федерального агентства научных организаций Михаилом Котюковым, кажется, поставил точку в многолетнем споре вокруг реорганизации КНЦ. Рассматривались два варианта: присоединение КНЦ к Сибирскому федеральному университету (СФУ) и организация самостоятельного исследовательского центра федерального подчинения (см. “Незатянутый узел”, “Поиск” №1-2, 2016). Новый ФИЦ объединит на базе КНЦ 11 организаций сети ФАНО, расположенных на территории Красноярского края (“Ради ускорения”, “Поиск” №9, 2016). 

О сути и преимуществах такой реорганизации мы беседуем с руководителем КНЦ СО РАН академиком Василием ШАБАНОВЫМ.
— Василий Филиппович, прежде всего, поздравляю с победой! На сегодня образование ФИЦ в Красноярске — один из самых крупных интеграционных проектов федерального агентства. Чем Красноярский научный центр отличается от аналогичных научных центров страны и в чем своеобразие создаваемого на его основе федерального исследовательского центра?
— КНЦ расположен, в основном, в Академгородке Красноярска, на площади свыше 220 гектаров. И вся инфраструктура Академгородка, включая земельный участок, магистральные инженерные сети и др., находятся на нашем балансе. Важно отметить, что в созданном нами активно работающем распределенном Центре коллективного пользования самое уникальное дорогостоящее научное оборудование также находится на балансе КНЦ. Это первая особенность. Вторая — у КНЦ есть несколько крупных наукоемких производственных партнеров, с которыми действуют долгосрочные, еще с советских времен, соглашения. Прежде всего, речь идет об АО “Информационные спутниковые системы” им. академика М.Ф.Решетнева” и бывшем “Радиозаводе”, когда-то “Почтовом ящике номер один” в СССР — сейчас это АО “НПП РАДИОСВЯЗЬ”. С ними работают практически все институты КНЦ. Биофизики, например, в свое время еще при академике С.П.Королеве в начале шестидесятых годов прошлого века начали разрабатывать замкнутые системы жизнеобеспечения. Затем информация, получаемая из космоса, стала использоваться для мониторинга лесных пожаров и наводнений, для контроля всходов на полях и пастбищах и т.д. Решением связанных с этим проблем занимаются разные институты КНЦ. Они независимы, у них своих счета, но перспективные, глобальные исследования они между собой координируют. В отличие от других научных центров мы утверждаем единый комплекс программ. Так что объединение институтов КНЦ в единую организацию — Федеральный исследовательский центр — обусловлено историческими особенностями КНЦ. 
Кроме того, в ФИЦ вошли еще четыре НИИ, которые расположены на территории края и ранее относились к РАМН и РАСХН. Это тоже закономерно, мы с ними давно сотрудничаем. 
Иными словами, все институты объединены общими крупными темами исследований, связанных с космическими, информационными и биосферными технологиями. 
— Как выглядит КНЦ в международном масштабе? 
— Институты КНЦ СО РАН лидируют в стране и мире в области оптики фотонных кристаллов, физики магнитных явлений, биофизики (в том числе замкнутых экосистем), фотобиологии. И это не просто слова. Сотрудники КНЦ СО РАН являются авторами и соавторами 70% высокорейтинговых публикаций красноярских ученых, индексируемых в базе данных Web of Science Core Collection, хотя удельная численность научных работников КНЦ к общей численности научных кадров в Красноярске (с учетом ППС вузов) — всего около 10%. А ежегодный объем средств, получаемых по грантам РФФИ, РНФ и ФЦП “Исследования и разработки…”, превышает 500 млн рублей, что сопоставимо с объемом средств, привлекаемых по этим конкурсам всеми университетами Красноярска, а в удельном исчислении (на научного сотрудника) существенно превышает их показатели. 
Один из примеров международного признания. Разработанную нами методику измерения влажности почвы со спутников (это один из показателей урожайности) в 2012 году опробовали европейцы. Они сравнили результаты обработки нашей и американской моделей по данным со своего спутника. Два года наблюдений показали, что точность нашей методики намного выше, и сейчас ее используют все европейские станции зондирования. Еще пример. Сравним добротность фильтров на базе фотонно-кристаллических структур, разработанных в разных странах. Для наших устройств этот параметр в разы превышает аналогичный показатель для подобных устройств, произведенных за рубежом.
— Если и так КНЦ хорошо работает, в чем тогда цель объединения институтов?
— Создание ФИЦ позволит максимально эффективно проводить прорывные междисциплинарные исследования, реализовывать интеграционные проекты. Единая организация упрощает координацию, позволяет избежать бюрократических и законодательных барьеров при выполнении исследований, объединяющих коллективы из разных институтов. Кроме того, мы сможем реализовывать крупные проекты полного цикла в области создания конкурентоспособных на мировом рынке космических, информационных и медико-биологических технологий, эффективно использовать имеющуюся вспомогательную инфраструктуру в равной мере для всех объединяемых институтов. Консолидация работ лидирующих в своих научных областях институтов на прорывных научных направлениях должна дать синергетический эффект. 
— Удивительно, как вы собираетесь в одной упряжке соединить физиков и “сельхозников”. 
— Здесь снова надо вспомнить историю КНЦ: в Красноярске все научные институты “вышли” из Института физики (основанного Л.В.Киренским еще до появления Новосибирского академгородка) и никогда с ним не порывали. Мы посчитали: за последние пять лет у КНЦ было 52 совместных проекта, включая красноярские НИИ, ранее входившие в РАСХН и РАМН. И Гематологический центр при КНЦ создан совместно с Академией медицинских наук задолго до нынешней реорганизации. Так что связи у нас очень давние, не на пустом месте возникшие. 
Благодаря вхождению в ФИЦ красноярские НИИ, прежде относящиеся к РАСХН, получают доступ к новейшему оборудованию, современным биотехнологиям, могут получить всестороннюю поддержку от других институтов. А развитие сельскохозяйственной науки — один из приоритетов и на федеральном, и на региональном уровне.
— Как будет управляться ФИЦ в Красноярске? 
— Мы намерены максимально сохранить самостоятельность институтов. Они становятся обособленными подразделениями ФИЦ со своими историческими названиями и структурой. Налоговый кодекс позволяет таким обособленным подразделениям иметь свои счета в органах казначейства. ФИЦ “КНЦ СО РАН” — правопреемник организаций, присоединившихся к КНЦ. И что очень важно — сохраняется научно-методическое руководство со стороны РАН. Научное руководство ФИЦ осуществляет научный руководитель и Объединенный ученый совет. 
— Идея включения институтов КНЦ в состав СФУ проводилась в последние годы достаточно настойчиво. Наверное, не в последнюю очередь это объясняется тем, что власти поставили цель вывести ведущие российские университеты в первую сотню международных рейтингов, а в мире, по официальным утверждениям, наука делается в университетах. Почему, на ваш взгляд, институты КНЦ не смогли бы точно так же функционировать, став частью СФУ? 
— Сначала замечание по поводу рейтингов. В свое время Евгений Максимович Примаков, ссылаясь на результаты работы международной комиссии, в которой сам участвовал, писал, что “около двух третей всех мировых новаций XX века имели своим происхождением или были реализованы с использованием фундаментальных открытий Академии наук СССР”. А вот недавние данные: согласно SIR World Report 2014: Global Ranking, среди более чем 5000 организаций по всему миру РАН стоит на третьем месте. Впереди нас Китайская академия наук (которая, по сути, полностью клон РАН) и Национальный центр научных исследований Франции. За нами, на четвертом месте — Harvard University. Но у него бюджет раза в три-четыре больше, чем у РАН, и структура отличается от российских университетов: это сетевая организация, имеющая в своем составе исследовательские лаборатории. То есть по идеологии Гарвардский университет гораздо ближе к РАН, чем к российскому университету. Мы гонимся за тем, чтобы хотя бы пять российских университетов попали в первую сотню одного из международных рейтингов, и из-за этого разрушаем организацию, которая уже сейчас находится на третьей позиции в мире? При наших-то двух процентах финансирования мировой науки? 
Теперь ответ на второй вопрос. Почему вариант слияния КНЦ с СФУ не сработает. Дело в том, что университет в отличие от РАН ведет научные исследования лишь по определенным направлениям, достаточно узким. Замечу, что в мире всего 10 стран, которые развивают у себя весь спектр существующих наук, все их направления, и Россия входит в эту десятку. Если хотя бы одно направление исключить, наука в стране уже не будет достаточной, потому что никто не может сказать, в какой сфере будет обеспечен следующий прорыв, который станет основополагающим. Институты РАН работают во всех научных направлениях и в тесной взаимосвязи. Мы в Красноярске объединяем институты в ФИЦ, но при этом каждый из них остается в своем Объединенном ученом совете СО РАН и в своем отделении по направлению наук РАН: он там утверждает планы, отчитывается… РАН, на самом деле, — это разветвленная структура сетевого типа для получения новых знаний. Самая оптимальная структура и для науки, и для образования, и для взаимодействия с реальным сектором экономики.
Уйдя в университет, мы выпадаем из этой системы, где накоплен опыт и знания, где профессиональное обсуждение проходит уже на уровне постановки задачи, уже на уровне решения, стоит финансировать данное исследование или нет. Заметьте, примеров передачи научных институтов в университеты множество. Как правило, лет через пять-десять эти институты прекращают свое существование. Все-таки главная задача университета — подготовка кадров. Время на научную работу ограничено. 
Еще одно обстоятельство. Институты КНЦ СО РАН тесно сотрудничают не только с СФУ, но и с другими ведущими университетами города. Совместных работ с Сибирским государственным аэрокосмическим университетом у нас не меньше, чем с СФУ. А Институт леса, например, работает, главным образом, с Сибирским государственным технологическим университетом. Недавно аэрокосмический и технологический университеты объединили в один большой вуз, со статусом опорного. Это хорошо — в городе появляется инженерно-технологический вуз федерального уровня, что, без сомнения, положительно скажется и на наших интеграционных связях с вузами, и на развитии экономики всего Красноярского края. 
Кстати, в ФИЦ планируется создание единого образовательного комплекса для всех институтов КНЦ — с общеобразовательными кафедрами, аспирантурой, докторантурой. 
— Значит, с созданием ФИЦ “КНЦ СО РАН” слияние с университетом центру больше не грозит? 
— Сейчас это невозможно. А в дальнейшем многое будет зависеть от новой редакции Закона о науке. Соответствующий законопроект будет внесен в Государственную Думу РФ предположительно во второй половине 2017 года. О работе над ним недавно сообщил спикер нижней палаты парламента Сергей Нарышкин.
Мы оказались в эпицентре борьбы против слияния академических научных центров с университетами. Нет сомнений в том, что такое слияние, если бы оно состоялось, на первых порах способствовало бы резкому возрастанию показателей университета. И мог быть сделан вывод, что модель хорошо работает и ее можно распространять на другие регионы. Но это выигрыш лишь в краткосрочной перспективе. А уже в среднесрочной — проигрывает фундаментальная наука. Ей наносится невосполнимый урон. 
На мой взгляд, Российская академия наук должна выступать за то, чтобы в Законе о науке была прописана ее роль как соучредителя научных институтов. По закону учредителем сейчас является ФАНО, собственником имущества входящих в ФАНО организаций — Росимущество РФ. И РАН как бы и ни причем, ее мнение учитывается лишь “по согласованию”. 
Наталия БУЛГАКОВА
Фото автора

Нет комментариев