Приказ об образовании федерального исследовательского центра (ФИЦ) на базе Красноярского научного центра (КНЦ) СО РАН, подписанный недавно руководителем Федерального агентства научных организаций Михаилом Котюковым, кажется, поставил точку в многолетнем споре вокруг реорганизации КНЦ. Рассматривались два варианта: присоединение КНЦ к Сибирскому федеральному университету (СФУ) и организация самостоятельного исследовательского центра федерального подчинения (см. “Незатянутый узел”, “Поиск” №1-2, 2016). Новый ФИЦ объединит на базе КНЦ 11 организаций сети ФАНО, расположенных на территории Красноярского края (“Ради ускорения”, “Поиск” №9, 2016).
О сути и преимуществах такой реорганизации мы беседуем с руководителем КНЦ СО РАН академиком Василием ШАБАНОВЫМ.
— Василий Филиппович, прежде всего, поздравляю с победой! На сегодня образование ФИЦ в Красноярске — один из самых крупных интеграционных проектов федерального агентства. Чем Красноярский научный центр отличается от аналогичных научных центров страны и в чем своеобразие создаваемого на его основе федерального исследовательского центра?
— КНЦ расположен, в основном, в Академгородке Красноярска, на площади свыше 220 гектаров. И вся инфраструктура Академгородка, включая земельный участок, магистральные инженерные сети и др., находятся на нашем балансе. Важно отметить, что в созданном нами активно работающем распределенном Центре коллективного пользования самое уникальное дорогостоящее научное оборудование также находится на балансе КНЦ. Это первая особенность. Вторая — у КНЦ есть несколько крупных наукоемких производственных партнеров, с которыми действуют долгосрочные, еще с советских времен, соглашения. Прежде всего, речь идет об АО “Информационные спутниковые системы” им. академика М.Ф.Решетнева” и бывшем “Радиозаводе”, когда-то “Почтовом ящике номер один” в СССР — сейчас это АО “НПП РАДИОСВЯЗЬ”. С ними работают практически все институты КНЦ. Биофизики, например, в свое время еще при академике С.П.Королеве в начале шестидесятых годов прошлого века начали разрабатывать замкнутые системы жизнеобеспечения. Затем информация, получаемая из космоса, стала использоваться для мониторинга лесных пожаров и наводнений, для контроля всходов на полях и пастбищах и т.д. Решением связанных с этим проблем занимаются разные институты КНЦ. Они независимы, у них своих счета, но перспективные, глобальные исследования они между собой координируют. В отличие от других научных центров мы утверждаем единый комплекс программ. Так что объединение институтов КНЦ в единую организацию — Федеральный исследовательский центр — обусловлено историческими особенностями КНЦ.
Кроме того, в ФИЦ вошли еще четыре НИИ, которые расположены на территории края и ранее относились к РАМН и РАСХН. Это тоже закономерно, мы с ними давно сотрудничаем.
Иными словами, все институты объединены общими крупными темами исследований, связанных с космическими, информационными и биосферными технологиями.
— Как выглядит КНЦ в международном масштабе?
— Институты КНЦ СО РАН лидируют в стране и мире в области оптики фотонных кристаллов, физики магнитных явлений, биофизики (в том числе замкнутых экосистем), фотобиологии. И это не просто слова. Сотрудники КНЦ СО РАН являются авторами и соавторами 70% высокорейтинговых публикаций красноярских ученых, индексируемых в базе данных Web of Science Core Collection, хотя удельная численность научных работников КНЦ к общей численности научных кадров в Красноярске (с учетом ППС вузов) — всего около 10%. А ежегодный объем средств, получаемых по грантам РФФИ, РНФ и ФЦП “Исследования и разработки…”, превышает 500 млн рублей, что сопоставимо с объемом средств, привлекаемых по этим конкурсам всеми университетами Красноярска, а в удельном исчислении (на научного сотрудника) существенно превышает их показатели.
Один из примеров международного признания. Разработанную нами методику измерения влажности почвы со спутников (это один из показателей урожайности) в 2012 году опробовали европейцы. Они сравнили результаты обработки нашей и американской моделей по данным со своего спутника. Два года наблюдений показали, что точность нашей методики намного выше, и сейчас ее используют все европейские станции зондирования. Еще пример. Сравним добротность фильтров на базе фотонно-кристаллических структур, разработанных в разных странах. Для наших устройств этот параметр в разы превышает аналогичный показатель для подобных устройств, произведенных за рубежом.
— Если и так КНЦ хорошо работает, в чем тогда цель объединения институтов?
— Создание ФИЦ позволит максимально эффективно проводить прорывные междисциплинарные исследования, реализовывать интеграционные проекты. Единая организация упрощает координацию, позволяет избежать бюрократических и законодательных барьеров при выполнении исследований, объединяющих коллективы из разных институтов. Кроме того, мы сможем реализовывать крупные проекты полного цикла в области создания конкурентоспособных на мировом рынке космических, информационных и медико-биологических технологий, эффективно использовать имеющуюся вспомогательную инфраструктуру в равной мере для всех объединяемых институтов. Консолидация работ лидирующих в своих научных областях институтов на прорывных научных направлениях должна дать синергетический эффект.
— Удивительно, как вы собираетесь в одной упряжке соединить физиков и “сельхозников”.
— Здесь снова надо вспомнить историю КНЦ: в Красноярске все научные институты “вышли” из Института физики (основанного Л.В.Киренским еще до появления Новосибирского академгородка) и никогда с ним не порывали. Мы посчитали: за последние пять лет у КНЦ было 52 совместных проекта, включая красноярские НИИ, ранее входившие в РАСХН и РАМН. И Гематологический центр при КНЦ создан совместно с Академией медицинских наук задолго до нынешней реорганизации. Так что связи у нас очень давние, не на пустом месте возникшие.
Благодаря вхождению в ФИЦ красноярские НИИ, прежде относящиеся к РАСХН, получают доступ к новейшему оборудованию, современным биотехнологиям, могут получить всестороннюю поддержку от других институтов. А развитие сельскохозяйственной науки — один из приоритетов и на федеральном, и на региональном уровне.
— Как будет управляться ФИЦ в Красноярске?
— Мы намерены максимально сохранить самостоятельность институтов. Они становятся обособленными подразделениями ФИЦ со своими историческими названиями и структурой. Налоговый кодекс позволяет таким обособленным подразделениям иметь свои счета в органах казначейства. ФИЦ “КНЦ СО РАН” — правопреемник организаций, присоединившихся к КНЦ. И что очень важно — сохраняется научно-методическое руководство со стороны РАН. Научное руководство ФИЦ осуществляет научный руководитель и Объединенный ученый совет.
— Идея включения институтов КНЦ в состав СФУ проводилась в последние годы достаточно настойчиво. Наверное, не в последнюю очередь это объясняется тем, что власти поставили цель вывести ведущие российские университеты в первую сотню международных рейтингов, а в мире, по официальным утверждениям, наука делается в университетах. Почему, на ваш взгляд, институты КНЦ не смогли бы точно так же функционировать, став частью СФУ?
— Сначала замечание по поводу рейтингов. В свое время Евгений Максимович Примаков, ссылаясь на результаты работы международной комиссии, в которой сам участвовал, писал, что “около двух третей всех мировых новаций XX века имели своим происхождением или были реализованы с использованием фундаментальных открытий Академии наук СССР”. А вот недавние данные: согласно SIR World Report 2014: Global Ranking, среди более чем 5000 организаций по всему миру РАН стоит на третьем месте. Впереди нас Китайская академия наук (которая, по сути, полностью клон РАН) и Национальный центр научных исследований Франции. За нами, на четвертом месте — Harvard University. Но у него бюджет раза в три-четыре больше, чем у РАН, и структура отличается от российских университетов: это сетевая организация, имеющая в своем составе исследовательские лаборатории. То есть по идеологии Гарвардский университет гораздо ближе к РАН, чем к российскому университету. Мы гонимся за тем, чтобы хотя бы пять российских университетов попали в первую сотню одного из международных рейтингов, и из-за этого разрушаем организацию, которая уже сейчас находится на третьей позиции в мире? При наших-то двух процентах финансирования мировой науки?
Теперь ответ на второй вопрос. Почему вариант слияния КНЦ с СФУ не сработает. Дело в том, что университет в отличие от РАН ведет научные исследования лишь по определенным направлениям, достаточно узким. Замечу, что в мире всего 10 стран, которые развивают у себя весь спектр существующих наук, все их направления, и Россия входит в эту десятку. Если хотя бы одно направление исключить, наука в стране уже не будет достаточной, потому что никто не может сказать, в какой сфере будет обеспечен следующий прорыв, который станет основополагающим. Институты РАН работают во всех научных направлениях и в тесной взаимосвязи. Мы в Красноярске объединяем институты в ФИЦ, но при этом каждый из них остается в своем Объединенном ученом совете СО РАН и в своем отделении по направлению наук РАН: он там утверждает планы, отчитывается… РАН, на самом деле, — это разветвленная структура сетевого типа для получения новых знаний. Самая оптимальная структура и для науки, и для образования, и для взаимодействия с реальным сектором экономики.
Уйдя в университет, мы выпадаем из этой системы, где накоплен опыт и знания, где профессиональное обсуждение проходит уже на уровне постановки задачи, уже на уровне решения, стоит финансировать данное исследование или нет. Заметьте, примеров передачи научных институтов в университеты множество. Как правило, лет через пять-десять эти институты прекращают свое существование. Все-таки главная задача университета — подготовка кадров. Время на научную работу ограничено.
Еще одно обстоятельство. Институты КНЦ СО РАН тесно сотрудничают не только с СФУ, но и с другими ведущими университетами города. Совместных работ с Сибирским государственным аэрокосмическим университетом у нас не меньше, чем с СФУ. А Институт леса, например, работает, главным образом, с Сибирским государственным технологическим университетом. Недавно аэрокосмический и технологический университеты объединили в один большой вуз, со статусом опорного. Это хорошо — в городе появляется инженерно-технологический вуз федерального уровня, что, без сомнения, положительно скажется и на наших интеграционных связях с вузами, и на развитии экономики всего Красноярского края.
Кстати, в ФИЦ планируется создание единого образовательного комплекса для всех институтов КНЦ — с общеобразовательными кафедрами, аспирантурой, докторантурой.
— Значит, с созданием ФИЦ “КНЦ СО РАН” слияние с университетом центру больше не грозит?
— Сейчас это невозможно. А в дальнейшем многое будет зависеть от новой редакции Закона о науке. Соответствующий законопроект будет внесен в Государственную Думу РФ предположительно во второй половине 2017 года. О работе над ним недавно сообщил спикер нижней палаты парламента Сергей Нарышкин.
Мы оказались в эпицентре борьбы против слияния академических научных центров с университетами. Нет сомнений в том, что такое слияние, если бы оно состоялось, на первых порах способствовало бы резкому возрастанию показателей университета. И мог быть сделан вывод, что модель хорошо работает и ее можно распространять на другие регионы. Но это выигрыш лишь в краткосрочной перспективе. А уже в среднесрочной — проигрывает фундаментальная наука. Ей наносится невосполнимый урон.
На мой взгляд, Российская академия наук должна выступать за то, чтобы в Законе о науке была прописана ее роль как соучредителя научных институтов. По закону учредителем сейчас является ФАНО, собственником имущества входящих в ФАНО организаций — Росимущество РФ. И РАН как бы и ни причем, ее мнение учитывается лишь “по согласованию”.
Наталия БУЛГАКОВА
Фото автора
Нет комментариев