Век под обложкой. Готовится к выпуску “лоция” по истории XX столетия.

— Многотомник издательства “Наука” предназначается для самого широкого круга читателей, — рассказывает Михаил Аркадьевич. — Мы не стремились удивить их последними архивными документами. Наша работа носит базовый, справочный характер, ее достоинство в системности. Я бы назвал ее лоцией по всемирной истории, она дает общий взгляд на закономерности развития. Для подготовки каждого тома собирали свой коллектив авторов и редакторов, специализирующихся по определенному периоду и представлявших разные институты. В среднем над каждым томом работало более 40 человек. Требования к ним предъявлялись достаточно жесткие. Вместо того чтобы описывать события, происходившие в стране, которую они хорошо знают, разбивая изложение на привычные главы, скажем, международные отношения, экономическое положение, им нужно было держаться общей линии и как бы с высоты сегодняшнего знания вписывать события в глобальный исторический контекст. При этом авторы имели полную свободу в подборе материала и его подаче. Но последнее слово оставалось за ответственным редактором, так как он определял задачу очередного тома и каждой его главы, придерживаясь “генеральной линии”, выработанной, подчеркну, лишь авторским коллективом. Нам не спускали идеологических установок и указаний, что и как писать. 

— Мы долго колдовали над названием шестого тома, не зная, на каком остановиться, и выбрали: “Мир в ХХ веке. Эпоха глобальных трансформаций”. Самый насыщенный событиями том начинается с 1914 года и заканчивается 2000-м. Мы не рассматриваем отдельно вой­ны, конфликты и кризисы, а тщательно с таблицами и графиками анализируем, например, демографическое положение в странах Европы и как оно изменялось в ходе мировых войн. Экономическое положение и образование финансовой (банковской) системы. Вопросы культуры, массовой и элитарной, роль религии, процессы урбанизации городов, различные социальные явления и права человека… И конечно, описываем положение макрорегионов.

— Этот раздел дался нам нелегко. Мы не озадачивали авторов идеологическими установками, а полностью на них положились, как на едва ли не самых квалифицированных специалистов в данной области. И все же некоторые тексты не устроили редакторов — их отвергли, и авторов пришлось менять прямо на ходу. Оказалось, не так просто найти историков, способных посмотреть на Вторую мировую войну как на глобальный конфликт. Не рассуждать, кто виноват больше, а разобраться, каковы были замыслы и планы участников, что из них получилось, а что нет. Этот сбалансированный взгляд, что называется, с “высоты орлиного полета”, попытка проанализировать политические взаимосвязи, социальные аспекты, личностные особенности и многое другое. Избегая конкретных оценок, стараемся взвешенно показать, например, масштабы движения сопротивления в разных странах и одновременно — коллаборационизм, рассматривая их в едином ключе, как две стороны одной медали. Например, во Франции число участников Сопротивления оценивается от 200 до 400 тысяч человек, но гораздо сложнее привести количество коллаборационистов. До 1949 года было официально выявлено и осуждено около 40 тысяч.

Мы не придерживаемся одной точки зрения, а приводим сразу несколько. Конечно, по Нюрнбергскому процессу мнение историков было единодушным. А в оценке предвоенных политических событий мнения расходятся. Мы не предлагаем общего подхода, а даем как бы “исторический срез” этих проблем и представим едва ли не всю палитру оценок и позиций. Пусть читатель сам решает, какая ему ближе. 

— Военный, начиная с 1943-1944 годов, и послевоенный, касающийся внешнеэкономических отношений. Происходит охлаждение в отношениях союзников и параллельно сближение позиций великих держав в отношении Германии. Они заранее начинают прикидывать сферы влияния после разгрома Гитлера, искать в разных странах силы, на которые могли бы опереться. Между союзниками начинается своего рода торг: кто чем будет владеть. Но в то же время союзники еще шли на компромиссы. Черчилль даже удивился, когда в ответ на его просьбу Сталин прекратил поддерживать греческих партизан — так Греция не стала социалистической. А, скажем, Польша, даже вой­дя в социалистический блок, оставалась традиционным партнером Великобритании и продолжала поставлять ей хлеб (хлебные карточки в Англии отменили только в 1947 году, как и в СССР) и уголь. Так что экономические связи еще действовали какое-то время и “железный занавес” опустился не сразу.

Для нашей страны очень важным был 1947 год, когда СССР отказался от участия в Плане Маршалла. Наименее пострадавшая в войне Америка желала помочь разоренной Европе и в то же время искала рынки сбыта для своей продукции, которую необходимо было конвертировать. США сделали широкий жест, предложив странам Европы кредитовать их экономики, с условием, что они станут покупать американские товары. Однако СССР рассчитывал на огромные репарации, причитавшиеся ему в порядке возмещения колоссального ущерба, который понесла страна. К тому же большая помощь в виде продовольствия и топлива шла к нам по линии ООН, других международных организаций. И Кремль долго раздумывал: стоит ли принимать помощь и что США запросят взамен? А американцы требовали “открыть карты”: предоставить стратегические данные о состоянии отечественной экономики, сырьевой базы и т.д. Да к тому же желали установить контроль за расходованием предоставляемых средств. Сталин рассчитывал, что Америка выдаст СССР миллиардные кредиты. Напомню, что у Сталина и Рузвельта установились дружеские отношения, и Америка действительно была к этому готова. Но как только Рузвельт скончался (1945 год), картина резко изменилась. И объемы репараций сократились, поскольку Германию, в отличие от стран соцлагеря, также включили в План Маршалла, чтобы помочь ее восстановлению. 

Открываем мы и некоторые страницы, касающиеся отношений СССР и Китая. У Советского Союза был фактически собственный План Маршалла. Размеры помощи Поднебесной — финансовой, технической, военной за период 1950-1960 годов — составили 15 млрд рублей в виде различных поставок и 6,6 млрд рублей в виде кредита, что вполне сопоставимо с планом США. Решения о сотрудничестве и поставках принимались еще при Сталине, а осуществлялись вплоть до первой половины 1960-х годов. 

— Мы искали поддержки не только на Западе, но и на Востоке. Колоссальная помощь Китаю, подчас в ущерб себе, за одно десятилетие превратила его в мощную индустриальную страну. Каково же было разочарование Кремля, когда в 1960-х годах Китай не признал итогов XX съезда КПСС, пошел на идеологический раскол и повел в соцлагере собственную политику, заручившись, например, поддержкой Албании. А закончилось это военным противостоянием на острове Даманский весной 1969 года. Тогда в нашей политике произошла переоценка, и в конце 1960-х Кремль решил, что войны на два фронта СССР не выдержит: Китаю передали и атомные технологии, и, хотя США — исторический враг, самую большую опасность представляет Китай. Поэтому надо срочно мириться с Западом и налаживать отношения с ФРГ (возможность такая появилась с приходом к власти Вилли Брандта). Тогда срочно подписали в Хельсинки декларацию о сотрудничестве и безопасности (1975 год). Так, из-за твердой позиции Китая пришлось пересмотреть чуть ли не всю внешнюю политику СССР.

— Китайское политбюро осудило резкий отход Хрущева от идей сталинизма и курс на мирное сосуществование. Доклад на XX съезде о развенчании культа личности Сталина в Китае вызвал шок и очень резкую реакцию. И едва ли не самое важное — личное неприятие Хрущева со стороны Мао Дзедуна, посчитавшего его слабым лидером — для восточного правителя очень важное обстоятельство. Между двумя странами возникли и геополитические трения. Китай просил отдать ему Монголию, а СССР, к счастью, на это не пошел. И в конфликте Китая с Индией в середине 1960-х мы не приняли ничью сторону — Поднебесной это тоже не понравилось. 

— В своих работах я рассматриваю его по-разному, но только не как “эффективного менеджера”. Одна история с шведским кредитом чего стоит (1946 год)! Швеция меньше других пострадала в войне и “посматривала по сторонам”, раздумывая, с кем бы заключить партнерские отношения. И поначалу сделала ставку на СССР, даже предоставила ему кредит в миллиард шведских крон. Валюта нашей стране была крайне необходима, и планов, как ее выгодно потратить, было очень много. А использовали кредит лишь наполовину, вернув назад оставшиеся деньги, хотя проценты за всю сумму выплачивали исправно еще много лет. А все потому, что боялись: вдруг Запад решит, что мы от него зависим. Типичная ситуация времен “холодной войны”.

— К сожалению, небольшой: 1500 экземпляров — первого тома (“Древний мир”), оказавшегося самым дефицитным — в букинистических магазинах он стоит тысяч 25-30. Второй том тоже исчез с полок, его тираж немного подрос, а пятого достиг уже 2000. Последний, шестой, том выйдет в конце этого года, тираж его еще неизвестен, возможно, дойдет до 3-4 тысяч. Причем в начале следующего года намечен выход 12-томника принципиально иного формата в рамках параллельного проекта с издательством “Слово”. Издательства знают, что спрос огромный — и делают выводы. Думаю, что наш взгляд на события как бы “над схваткой” современных дискуссий, а также большой объем аналогий и сопоставлений, комплексная и системная подача информации по всем регионам мира, не просто фактология, а проблемный подход привлекают особое внимание читателей. Ведь подобного доступного всем фундаментального исследования по всеобщей истории в современной России еще не было.