Совсем скоро сотрудники академических институтов станут без запинки произносить пока еще мало кому знакомую аббревиатуру КПНИ (комплексные программы научных исследований). Вот только какие чувства она будет у них вызывать? Существует опасение, что при внедрении этого нового механизма организации исследований, как и в ходе реструктуризации, не обойдется без принуждения.
В Томске на днях прошла экспертная сессия по программному управлению научными процессами в подведомственных ФАНО институтах. Мероприятие имело высокий статус. Участников приветствовали заместитель министра образования и науки РФ Людмила Огородова, заместитель губернатора Томской области по научно-образовательному комплексу и инновационной политике Михаил Сонькин, главный ученый секретарь Сибирского отделения РАН Валерий Бухтияров, директора академических НИИ и вузов, работники ФАНО.
Первый заместитель руководителя федерального агентства Алексей Медведев представил идеологическую платформу КПНИ.
— Программное управление исследованиями будет базироваться на принципе “четырех К”: координация, кооперация, концентрация ресурсов на приоритетах, конкуренция между программами при принятии решений о финансовом обеспечении, — сообщил он.
Презентация системы программного управления проходила в формате деловой игры. В течение двух дней ученые из разных институтов СО РАН и сибирских вузов, сформировавшие предложения по темам “Перспективные материалы с многоуровневой иерархической структурой для новых технологий и надежных конструкций”, “Робототехнические комплексы”, “Ресурсо- и энергоэффективные катализаторы”, “Диагностика и мониторинг особо опасных инфекций животных”, “Постгеномная медицина”, рассматривали планы реализации своих КПНИ. Участники сессии моделировали разные этапы деятельности: создание программы, выстраивание системы управления, налаживание взаимодействия между участниками и связей с партнерами, оценка результатов, перераспределение ресурсов.
Во многом они опирались на опыт пилотного проекта КПНИ, который осуществляется в Томске. Координатором этой программы (первой из перечисленных выше) выступает Институт физики прочности и материаловедения (ИФПМ) СО РАН, который был одним из организаторов экспертной сессии.
По просьбе “Поиска” директор ИФПМ член-корреспондент РАН Сергей Псахье (на снимке слева) рассказал о своем проекте, преимуществах комплексных программ и впечатлениях от мероприятия.
— Сергей Григорьевич, как родилась ваша КПНИ?
— Идея создания интегрированной структуры для работы по сложным композитам родилась при обсуждении проекта “ИНО Томск” в 2014 году. Представители ФАНО и СО РАН согласились, что заявленная нами тематика актуальна. Ученые советы заинтересованных институтов, чьи госзадания соответствуют данному направлению, дали согласие на участие в программе. В КПНИ вошли 10 академических институтов из Томска, Новосибирска, Омска, Екатеринбурга, Перми, Уфы. Наши партнеры — 14 университетов, в том числе зарубежных, и более 15 крупных промышленных корпораций и предприятий.
В течение 2015 года мы отрабатывали формальную сторону, проводили необходимые согласования. Так, проект был рассмотрен Объединенным ученым советом по энергетике, машиностроению, механике и процессам управления СО РАН, рабочими группами проекта “ИНО Томск” и Научно-координационного совета ФАНО. В сентябре Президиум СО РАН принял постановление — одобрить проект и считать его пилотным по применению механизма КПНИ для проведения работ в рамках Программы фундаментальных научных исследований госакадемий (ПФНИ ГАН). Недавно я рассказал о сути программы на Координационном совете ПФНИ ГАН. Теперь этот опыт могут использовать другие коллективы.
— А чем хорош механизм КПНИ?
— С одной стороны, он позволяет институтам координировать усилия в выделенных направлениях в рамках существующих госзаданий, с другой — появляется дополнительный механизм продвижения перспективных результатов в реальный сектор экономики. Облегчается взаимодействие с бизнесом, которому, безусловно, удобнее работать по какой-то теме не с десятком институтов, а с одним субъектом. Важно, что с конкретным промышленным партнером от нашего объединения взаимодействует именно тот участник, который является наиболее компетентным в данной области.
— Но вы же не сегодня начали сотрудничать с коллегами и бизнесом, заниматься внедрением своих разработок. Почему вас перестали устраивать прежние формы кооперации?
— Дело в том, что противопоставления тут нет. Комплексные программы не нечто совершенно новое, это развитие, движение вперед с учетом имеющегося опыта. Ведь в региональных отделениях РАН интеграционные проекты начали реализовываться достаточно давно. Их опыт, конечно же, учитывался при разработке концепции КПНИ, в создании которой принимало активное участие руководство ФАНО.
— Как вы оцениваете результаты экспертной сессии?
— Команды находились на разной степени подготовки программ. Мы уже работаем, участники КПНИ по катализаторам завершили стадию формирования планов, остальные пока находятся на начальных этапах. Они поняли, какие возможности открывает эта форма кооперации и какие трудности могут возникнуть. Кстати, в ходе общих дискуссий выяснилось, что взаимодействие между командами разных КПНИ очень плодотворно — не только в организационном, но и в научном плане. Прямо по ходу обсуждения возникали новые перспективы совместных исследований.
— А организационная форма КПНИ не вызвала вопросов?
— Ни у кого не возникло сомнений, что этот инструмент можно и нужно применять, что это поможет эффективнее использовать ресурсы, выделяемые в рамках ПФНИ ГАН. Подробно разбирались в основном с тем, как это лучше сделать. Всех устраивает, что система КПНИ не противоречит существующим принципам организации исследований. По сути, это соглашение о совместной деятельности, поэтому институты участвуют в КПНИ в соответствии со своими госзаданиями или на основе совместного привлеченного финансирования. В результате один НИИ может принимать участие в разных программах.
— Если все коллективы “разбегутся” по программам, не развалится ли институт?
— Нет, никто не снимает с институтов обязанности выполнять госзадания. Они по-прежнему будут нести ответственность за рост и развитие своих научных школ, лабораторий. Они останутся центрами компетенций, но при этом будут использовать их для решения более широкого круга задач и, соответственно, получат дополнительные возможности. Такой способ организации науки отвечает современным трендам. В мире сегодня исследования все чаще ведутся на основе сетевого подхода: для решения серьезных проблем используется потенциал участников, где бы они ни работали и ни жили. Хороший пример — объединение имени Гельмгольца в Германии. В него входят 18 институтов, которые совместно выполняют около 30 научных программ.
— Многие ученые выражают беспокойство в связи с тем, что в КПНИ могут начать загонять всех и сразу.
— Для создания КПНИ требуются решения Ученых советов, значит, формально принудить к объединению никого нельзя. Мы напрасно недооцениваем роль внутренней демократии. К тому же понятно, что если нет внутренней мотивации, предмета для кооперации, то и результата не будет. Изменение базового финансирования также не может быть механизмом давления. Основная мотивация — новые крупные, прорывные проекты, необходимые для роста и развития институтов.
— Не возникнут ли у вас проблемы, связанные с распределением средств и результатов интеллектуальной деятельности между членами КПНИ?
— Средства на выполнение госзаданий у всех свои. Что касается дополнительных источников финансирования (а это гранты фондов, хоздоговоры, контракты, новые проекты), то под каждое мероприятие заключается соглашение. Так что мы договариваемся по основным вопросам уже на начальной стадии.
— Как вы считаете, не имеет ли смысл довести до какого-то зримого результата несколько пилотных проектов, чтобы понять насколько эффективно работает новая система в разных ситуациях, а уж потом тиражировать этот опыт?
— Хотя мы официально начали работу в рамках КПНИ всего три месяца назад, но уже видим, что и на этапе исследований, и при коммерциализации результатов открываются новые возможности. Когда перестаешь вариться в собственном соку, знакомишься с текущими результатами коллег, возникают идеи, которые раньше бы и в голову не пришли. Дело в том, что очень многие важные детали не фигурируют в статьях, докладах, а раскрываются только при личных контактах.
Так, если бы не взаимодействие в рамках нашего КПНИ, у члена-корреспондента РАН Владимира Александровича Лихолобова из Омска и доктора наук Владимира Юрьевича Ульяницкого из Новосибирска не возникла бы идея получения наноглобулярного углерода с уникальной морфологией. Этот проект мы уже начали готовить к реализации вместе с Омским научным центром, Институтом проблем переработки углеводородов СО РАН, Институтом гидродинамики им. М.А.Лаврентьева СО РАН.
На основе имеющихся у этих организаций разработок, надеемся, будет создана совершенно новая технология, применимая для защиты электроники от электромагнитных полей, для производства новых источников питания. У нас уже есть заинтересованные промышленные партнеры, готовые производить наноглобулярный углерод и поставлять даже на экспорт.
Вообще же в рамках нашего КПНИ созданы специальные группы, которые рассматривают перспективные направления взаимодействия, и не только с промышленностью. В марте вместе с недавно обретенными партнерами из медицинских и биологических институтов, в том числе зарубежных, мы стихийно, вне плана провели международную конференцию “Физика рака”. Она имела большой успех и теперь будет проводиться регулярно.
— А новые экспертные сессии по КПНИ планируются?
— Интерес к этой теме довольно большой. Насчет сессий не знаю, но меня пригласили выступить с информацией по нашему КПНИ в Уральском отделении РАН. Многие коллеги просят поделиться нормативными документами. Нам не жалко. Все свои материалы мы разместили на сайте института, они в открытом доступе.
Подготовила Надежда ВОЛЧКОВА
Нет комментариев