В расписании — революция. Европейцы привыкли к научным прорывам.

Манчестерский Форум Евронауки собрал, по подсчетам организаторов, около 3000 делегатов из 83 стран. В течение четырех дней мероприятия форума проходили в здании бывшего Центрального вокзала, где теперь размещается современный конгресс-центр Manchester Central Convention Complex, или просто Manchester Central. Программа включала несколько блоков — научный, карьерный, блок “От науки к бизнесу”,  мероприятия “на полях”, среди которых — выставочная площадка, где британские и европейские научные организации представляли свои разработки, а также своего рода городской научный фестиваль для жителей и гостей Манчестера “Наука в городе”.

Открывался форум ретроспективой главных совершенных в Манчестере научных открытий и фотогалереей ученых, прославивших этот город. Было радостно, что одними из первых на огромном экране возникли портреты нобелевских лауреатов и создателей графена Андрея Гейма и Константина Новоселова.

Выступая на форуме, президент ESOF 2016, профессор и ректор Манчестерского университета Дейм Нанси Ротвел (Dame Nancy Rothewell) напомнила, что Манчестер — это город, где Эрнест Резерфорд разделил атом, Алан Тьюринг создал программируемый компьютер, а Константин Новоселов и Андрей Гейм — знаменитый графен. Главная же задача ESOF 2016 была сформулирована так: объединить науку и бизнес, политику и культуру, разобраться в ходе острых дебатов, “как наука и технологии меняют нашу жизнь”. 

Более двух часов длилась церемония открытия очередного ESOF, который традиционно собрал вместе ученых, представителей международных научных организаций, крупных университетов, издателей высокорейтинговых научных журналов, политиков, научных популяризаторов и журналистов.

Делегатов форума по видео­связи приветствовали участники международной программы строительства радиотелескопов в Австралии и ЮАР (Square Kilometre Array), недавно вернувшийся из экспедиции на Международную космическую станцию британский космонавт Тим Пик. Потом последовали дебаты о применениях в лечении онкологических заболеваний технологии CRISPR-Cas9, с помощью которой редактируется последовательность ДНК. 

А затем на сцену поднялись дети, посещающие кружки для школьников в Manchester Metropolitan University, у которых ведущий интересовался, кем они станут, когда вырастут. Выбор подрастающего поколения не был неожиданным: в приоритете оказались медицина, биология, физика.

Эти же области науки стали самыми обсуждаемыми в ходе пленарных заседаний и секций форума. 

Одной из первых была поднята тема гравитационных волн. Физики, собравшиеся на панельной дискуссии, говорили о том, что первое прямое обнаружение гравитационных волн обсерваторией LIGO в конце 2015 года стало “глобальной сенсацией”, поскольку они “могут дополнить наше представление о Вселенной”. В обсуждении участвовали исследователи из обсерваторий США, Италии, Германии, Индии, Японии, и, увы, традиционно для ESOF не было представителей России.

Еще одна важная тема — так называемые “биовдохновленные” технологии. Она прозвучала в ходе панельной дискуссии “Создавая мозг: биовдохновленные вычисления”. Действительно, было бы странно, если бы новейшие тенденции в области Computer Science не были затронуты в Манчестере — городе, где Аланом Тьюрингом написана работа “Вычислительные машины и разум”, в которой он задавался вопросом: “Может ли машина думать?” — и предложил поискать ответ на него методом “Игры в имитацию”, впоследствии получившим название “Теста Тьюринга”.

Выступая на сессии, профессор Университета Манчестера Стив Фурбер (Steve Furber) признался, что, несмотря на “захватывающий прогресс производительности и эффективности компьютеров, до сих пор не видно убедительных доказательств того, что машина может пройти тест”. По мнению Фурбера, это удивило бы Тьюринга, который полагал, что все, что потребуется вычислительным машинам будущего, — это большая оперативная память. 

Именно поэтому сегодня ученые возвращаются к биологическим основам естественного интеллекта и человеческого мозга. Участники дискуссии из Великобритании, Германии, Канады оценили современные попытки создания аналогов человеческого мозга. 

Поднятая на открытии форума тема генетического редактирования, в основе которой феномен CRISPR (Clustered Regularly Interspaced Short Palindromic Repeats — короткие палиндромные повторы, регулярно расположенные группами), прозвучала и в ходе отдельной секции, на которой выступили исследователи Шейла Ясонофф (Sheila Jasanoff) из Гарвардской школы Кеннеди (Harvard Kennedy School), Сша, и Мэттью Кобб (Matthew Cobb) из Университета Манчестера. Речь шла о защитном механизме, присутствующем у бактерий и позволяющем им распознавать и расщеплять ДНК бактериальных вирусов. Сегодня ученые используют метод для манипуляции генами, своеобразной генетической микрохирургии. В ходе обсуждения на ESOF исследователи коснулись этической стороны дела и беспокойств, высказываемых в обществе по поводу проникновения в человеческий геном и возможности влиять на будущее потомство. 

Второй день форума проходил под знаком графена. Перед участниками ESOF выступали Андрей Гейм, Константин Новоселов, сотрудники Института графена и европейских лабораторий, в которых проводятся соответствующие исследования.

Для выступления нобелевского лауреата Андрея Гейма была выбрана необычная форма — интервью, которое виртуозно провел британский тележурналист Джон Ллойд (John Lloyd). 

— Я родился в Сочи, жил в Кабардино-Балкарии и долгое время не знал, что такое снег, — рассказывал выходец из России. — Родители — инженеры, к науке отношение имела разве что бабушка-метролог, которая работала на метеостанции и определяла температуру воды, высоту волн и тому подобное. В детстве слышал массу историй про сталинизм, ГУЛАГ и пострадавших от репрессий родственников. 

По словам Гейма, после 25 лет жизни на Западе его имя все равно ассоциируют с Россией. 

Журналист спросил про образование, полученное в СССР, и Гейм рассказал, что с трудом поступил на Физтех: “Я хорошо сдавал экзамены, но получал низкие оценки. Это было нормально — сначала изучался паспорт, твои данные, а потом уже оценивался ответ”. 

Не знаю, понятны ли были огромной аудитории ответы ученого, но слушали его с вниманием и отчасти с некоторым недоумением, особенно когда он делился подробностями советского быта: “счастье, когда родители приносили килограмм сосисок или сыра”, вспоминал эпизоды из студенческой жизни — выезды “на картошку” или способы изу­чения некоторых дисциплин: “во время сессии где-то на третий день я проникал в суть предмета и в итоге осваивал его за два дня, потом приближался следующий экзамен и ситуация повторялась…”. Как выяснилось, будущий нобелевский лауреат был не чужд принципа “от сессии до сессии живут студенты весело” и в этом не отличался от многих сокурсников. “Очень большой процент студентов учился спустя рукава. Я тоже, но мне нужны были высокие оценки”, — признался Гейм. 

Ведущий спросил о начале работы в Нидерландах и о блестящей идее, которая впоследствии привела будущего нобелевского лауреата к успеху. Ученый много шутил и явно вызывал этим симпатии аудитории. Вот и здесь, переходя к рассказу об иммиграции, воспользовался метафорой: “Когда начинал работать в Нидерландах — был похож на геккона, ползущего по стене”. Известно, что история “гекко-скотча” — от кусочка липкой ленты, созданной в лаборатории, до готовой бесклеевой ленты с замечательными адгезионными свойствами — один из успешных примеров создания новых материалов на основе природных аналогов. В 2003 году Гейм изобрел бесклеевую липкую ленту, воспроизводящую на микроуровне поверхность лапок геккона.

Отвечая на вопросы журналиста, создатель “гекко-скотча” описывал работу своей лаборатории как “цепь случайных событий”. Вот он задался вопросом: что произойдет с каплей воды, помещенной в очень сильное магнитное поле внутри магнита? А если поместить туда же лягушку? Она будет “левитировать” — “парить” в воздухе. “После этого я получил много писем от детей — с просьбой объяснить, что стало с лягушкой”, — рассмеялся Гейм. 

Потом пришла очередь объяснить, как же все-таки получился графен. 

— Мы не знали, что существует материал толщиной в один атом, — сказал Гейм. — Скотчем отрывали слой графита… Масса людей хотели получить будущий графен таким образом, но у них не получалось, и им не давали Нобелевской премии. Почему? Видимо, потому, что надо было изучить этот материал, понять, как он устроен и какими свойствами обладает. Обычно требуется 20-40 лет, чтобы новые идеи пришли из лаборатории в жизнь. С графеном все произошло очень быстро. Пять лет назад мы только мечтать могли о том, что он будет производиться метрами… 

Ведущий спросил о будущем его детища, Гейм снова пошутил: “Я ненавижу графен, устал от него, но это моя работа. Говорят: вы открыли графеновый век. Может быть, и так, но это всего лишь часть прогресса. Я не знаю, какие еще секреты готовит нам этот материал. Сейчас он в руках промышленности”.

Великобритания не была бы самой собой, если бы на крупном научном мероприятии, проводимом на ее территории, не зашла речь о климате, его изменениях и сопутствующих проблемах. Ученые обсудили перспективы арктических исследований, глобального потепления и интересной стороной повернули проблему в рамках секции, посвященной сезонным проявлениям аллергии.

Одной из особенностей ESOF 2016 стало обилие сессий, связанных с текущими событиями и повседневной жизнью. Поднимались проблемы допинга не только в большом спорте, но и в фитнесс-культуре, вопросы, связанные с дистанционным лечением (но не тем, когда коллеги-медики проводят онлайн-консилиумы, а когда пациенты предпочитают, не выходя из дома, получать советы у так называемых “онлайн-докторов”). Из забавных тем — дискуссия по поводу тату, а точнее, безопасности чернил, применяемых для татуировок. 

Значительная часть мероприятий на любом ESOF адресована широкой публике. Вот и в этот раз множество событий проходило в музеях, библиотеках, на открытых площадках. В недавно отреставрированной Центральной библиотеке Манчестера прошла выставка “художественной астрономии”, посвященная проекту SKA “Квадратная километровая решетка”, который направлен на получение ответов на фундаментальные вопросы о происхождении и эволюции Вселенной и является результатом глобального сотрудничества 20 стран. 

Научное сотрудничество — еще один, в одночасье ставший “больным” для британцев вопрос. Какова будет жизнь после Brexit — недавно принятого в ходе референдума решения о выходе Великобритании из Евросоюза? Представители европейской и британской науки в один голос говорили о негативных последствиях для многочисленных совместных научных проектов, которые принесет Brexit. Британская наука, как любая другая, не может и не должна развиваться в изоляции, неоднократно отмечалось в ходе форума.