“В такой институт я бы не пошел работать даже уборщицей!” Говорят, директор-организатор Института проблем передачи информации (ИППИ) РАН Александр Харкевич произнес эту фразу, когда к нему обратились с предложением включить в состав нового института биологическую лабораторию.
Разве могут понять друг друга математики и биологи? В 1960-е годы решение объединить под одной крышей столь далекие на первый взгляд направления казалось крайне смелым. Время, однако, показало, что они прекрасно сочетаются, обогащая друг друга и рождая новые результаты на стыке наук. О легендарном прошлом института и его сегодняшних задачах “Поиску” рассказал исполняющий обязанности директора ИППИ РАН доктор физико-математических наук профессор РАН Андрей СОБОЛЕВСКИЙ.
— Андрей Николаевич, вы один из самых молодых руководителей институтов в Академии наук, но, как я знаю, ИППИ для вас — это не только строки из книг, но и живые воспоминания людей, стоявших у самых истоков. Как все начиналось?
— Изложу предысторию, как я ее понимаю. В 1930-1940-е годы математика перестала быть только “чистой” наукой и стремительно ворвалась сразу в несколько отраслей техники. Развивались новые разделы, связанные с обеспечением помехоустойчивости сигналов и защиты информации от несанкционированного доступа, с решением задач исследования операций и планирования. Во второй половине 1940-х появились первые универсальные, не специализированные под конкретную задачу электронные цифровые вычислительные машины, зародилось программирование, которое тоже вначале было разделом математики. Математика впервые в истории стала наукой, непосредственно применяемой в инженерном деле. Она “разветвилась” на исследовательскую математику и дисциплины, которые классической математикой не являются: прикладную математику, компьютерные науки, науки о данных и др. Тогда-то и была выделена из Института автоматики и телемеханики АН СССР в отдельную структуру Лаборатория по разработке научных проблем проводной связи. Ее основатель — военный инженер и специалист по железнодорожной связи член-корреспондент АН СССР Валентин Иванович Коваленков.
В 1957 году заведовать этой лабораторией стал Александр Александрович Харкевич, крупный специалист в области связи, обладавший очень широким научным кругозором. Он одним из первых в нашей стране понял, что задач, связанных с теорией информации, значительно больше, чем может “потянуть” одна лаборатория. У Харкевича возникла идея создать научный институт по фундаментальным проблемам передачи информации, и он смог убедить в этом академию и правительство. Это был 1961 год.
— В тот период появилось много новых научных центров.
— Не совсем так. В конце 1950-х — начале 1960-х в Советском Союзе проходила реформа Академии наук. Было решено не развивать в Москве научную инфраструктуру, не строить в ней новые институты. Президент АН СССР академик Александр Николаевич Несмеянов предложил создать в Пущине научный сателлит Москвы, нобелевский лауреат академик Николай Николаевич Семенов задумал Черноголовский научный центр, академик Михаил Алексеевич Лаврентьев начал осуществлять амбициозный проект по созданию Академгородка в Новосибирске. Трудно представить, какой это был дерзкий, почти отчаянный замысел — именно в Москве создать академический центр фундаментальных исследований с явно техническим кругом задач. Ведь тогда в рамках реформы ликвидировали Отделение технических наук АН СССР, выводили его институты в отраслевые министерства.
— Значит, Харкевичу пришлось преодолеть серьезные бюрократические барьеры, чтобы все получилось?
— Ему и Иосифу Абрамовичу Овсеевичу, который помогал и вскоре после создания института был назначен заместителем директора по научной работе. Овсеевич — замечательный организатор науки, он вместе с Харкевичем заручился поддержкой людей, принимающих решения, выстроил в институте блестящую систему организации научной работы. С самого начала здесь работали и инженеры — специалисты по связи, и математики. Лабораторию теории информации, которой был присвоен порядковый номер 1, возглавил, например, замечательный математик Марк Семенович Пинскер. Институт начался с шести лабораторий, где занимались теорией передачи информации, кодирования и связи, а также распознаванием образов, включая распознавание речи и создание читающих машин. Такой был замах, и в последующие годы каждое из направлений в большей или меньшей степени развилось.
Как видите, институт сразу задумывался как междисциплинарный, но эта междисциплинарность была совершенно неожиданным образом усилена: в ИППИ пришли биологи. Хотя сейчас очевидно, что в живых системах эффективно передается информация и понимание этих процессов важно для техники, Харкевич не сразу принял эту идею. Вот тогда он и произнес ту самую легендарную фразу про уборщицу. Новое подразделение получило название лаборатории обработки информации в живых системах, и возглавил ее Николай Дмитриевич Нюберг. Здесь трудился основоположник теории распознавания образов как части прикладной математики Михаил Моисеевич Бонгард.
Харкевич руководил институтом всего три с половиной года, но именно в этот период был заложен фундамент для дальнейшего развития, сложилась тематическая структура института, сохраненная по сей день: есть чистая математика, которая применяется в помехоустойчивом кодировании — в основном это тонкие алгебраические результаты; есть прикладная математика, связанная с распознаванием образов, а теперь и с науками о данных; есть теория информации, помехоустойчивого кодирования, и есть биология.
— А когда в институте появились лингвисты?
— При втором директоре, Владимире Ивановиче Сифорове. Он руководил ИППИ с 1966 по 1989 год. В этот период институт бурно развивался, привлекал талантливых научных лидеров. Например, математик Роланд Львович Добрушин создал лабораторию сложных информационных систем. Сейчас эта лаборатория носит его имя. К Роланду Львовичу из отраслевого института “Информэлектро” пришли Юрий Дереникович Апресян и его лингвистическая группа, которая впоследствии оформилась в лабораторию компьютерной лингвистики ИППИ и занимается созданием систем машинного перевода. Конечно, и тут не обошлось без математиков: формализовать лингвистические структуры, без чего невозможен алгоритмический подход к задачам лингвистики, помог математический логик Леонид Львович Цинман.
Биологическим отделом института на общественных началах стал руководить один из крупнейших наших математиков Израиль Моисеевич Гельфанд. Крайне интересные исследования проводились в тот период нашими биологами. Так, Альфред Лукьянович Ярбус создал оригинальную методику записи движения глаз человека при рассматривании изображений. На глазное яблоко крепилась миниатюрная присоска с зеркальцем. Отраженный от него луч света оставлял на фотобумаге след, дающий представление о движении глаз. В одном из экспериментов исследователь просил испытуемых ответить на вопросы, рассматривая картину Репина “Не ждали”. И в зависимости от того, на какой вопрос испытуемому предстояло ответить, его взгляд описывал разные траектории, отслеживая семантически важную часть картины.
Мы к юбилею института решили воссоздать хронологию лабораторий и обратили внимание на то, как при разных руководителях менялся вектор развития ИППИ. При Сифорове, например, математический отдел был стабилен, а с приходом Николая Александровича Кузнецова он буквально “забурлил”. Из него выделилась и получила развитие биоинформатика, лидером которой в нашем институте является внук Израиля Моисеевича Гельфанда — Михаил Сергеевич.
При четвертом директоре ИППИ РАН, Александре Петровиче Кулешове, получили новый импульс исследования в классической для института, но в тот момент почти исчезнувшей области — распознавании образов. Были созданы сектор, а затем лаборатория интеллектуального анализа данных и предсказательного моделирования, а также сектор, а затем лаборатория зрительных систем. Кстати, именно благодаря Кулешову в институте появились молодежные коллективы. Сейчас примерно 40% наших сотрудников моложе сорока лет, а около трети — младше тридцати. Александр Петрович системно организовал передачу научных результатов в индустрию. С его именем связаны как минимум три истории успеха, три спин-офф-компании: “Телум” (связь), “Датадванс” (предсказательное моделирование в техническом проектировании) и “Визиллект” (компьютерное зрение).
— Что изменится в ИППИ РАН в обозримом будущем?
— Прежде всего, надеюсь, в ближайшие месяц-два пройдут выборы, и институт получит избранного, поддержанного коллективом директора. Если же заглядывать за этот горизонт, мне, честно говоря, легче было бы ответить на вопрос, что не изменится. Одна ключевая задача — сохранить здесь ту в хорошем смысле слова либеральную атмосферу, к которой мы все привыкли и которую так ценим.
Тривиальный пример. Сотрудник ИППИ РАН читает лекционный курс студентам созданных у нас базовых кафедр двух-трех вузов одновременно — Физтеха, ВШЭ, Сколтеха или МГУ. Для нас это нормально. А для проверяющих? Юристы Минобрнауки подтверждают, что мы ничего не нарушаем, и все же сомнения остаются. Как бы там ни было, задача администрации института — вписать в действующие нормы сложившиеся практики, в правильности и полезности которых мы все убеждены, так, чтобы они по существу сохранялись в традиционном для нас виде и при этом не вызывали нареканий с точки зрения нормативных документов.
Если же говорить о содержательной части, то перед нами всегда стояла и всегда будет стоять задача поддерживать самую тесную связь между крупными тематическими направлениями, сохранять и углублять диалог ученых разных специальностей.
— В прошлом году вы были избраны профессором РАН. Что для вас значит это звание?
— Вы начали с того, что я принадлежу к младшему поколению руководителей институтов. Так вот, корпус профессоров РАН был изобретен руководством академии для того, чтобы активизировать и подтянуть к центральному потоку академической жизни поколение тех, кому сейчас сорок плюс-минус пара лет. Вряд ли я узнал бы столько своих коллег из других институтов и отделений академии, если бы не участие в мероприятиях корпуса профессоров РАН. Кто-то шутит, что профессор РАН, мол, так относится к обычному профессору, как “милостивый государь” к государю. Но действительно очень интересно сейчас наблюдать, как полтысячи ровесников собираются в работоспособный коллектив, связанный междисциплинарными горизонтальными связями. Для нас-то в ИППИ это привычный процесс…
Подготовила Елена МОРГУНОВА
Фото из архива ИППИ РАН
Нет комментариев