С середины 1990-х годов российские науковеды (специалисты по изучению проблем организации науки) в своих публикациях активно призывали власть использовать творческий потенциал российской научной диаспоры, способствовать наведению мостов научного сотрудничества между учеными России и их коллегами-соотечественниками, работающими в зарубежных научных центрах. По истечении 15 лет можно с удовлетворением отметить, что это было одно из удачных, практически ориентированных начинаний науковедов (среди которых И.Дежина, С.Егерев, А.Юревич и многие другие, включая автора этих строк), ибо выработанные ими рекомендации не только были услышаны властью, но и начали воплощаться в жизнь. Так, в конце 2010 года стало известно, что российский бюджет взял на себя финансирование 40 мегагрантов на формирование научных лабораторий в российских университетах, руководителями которых стали победители конкурса — авторитетные иностранные и российские ученые. Особенно впечатляет сумма одного гранта — 150 млн рублей. А недавно были подведены итоги и второго конкурса мегагрантов. Наконец-то и в России на научные исследования стали выделяться средства, на которые можно приобрести самую современную научную аппаратуру, достойно оплатить труд высококвалифицированных российских ученых, включая молодых исследователей. Российские политики стали осознавать, что уехавшие ученые — это не “отрезанный ломоть”, что соотечественники за рубежом настроены и способны вносить немалый вклад в развитие российской науки. Вызывает удовлетворение, что власть, понимая роль научной диаспоры, ее возможный интеллектуальный вклад в модернизацию “материнской” науки, стала инвестировать значительные средства в установление стабильного научного диалога между ними.
На этом фоне резким контрастом выглядит государственная политика материальной поддержки молодых ученых, в особенности аспирантов. Начинающие исследователи, поступив в аспирантуру, сталкиваются с большим числом проблем, включая уровень бюджетного обеспечения. Особенно сильно это проявлялось 20 лет назад, на изломе 1990-х годов, с началом кризисных явлений в обществе и науке. Но и в 2000-е годы уровень аспирантской стипендии продолжал оставаться крайне низким. Так, согласно постановлению правительства от 16 июля 2005 года, ежемесячная стипендия была установлена в размере 1500 рублей (для справки: профицит государственного бюджета в том же 2005 году составил 1,6 трлн рублей). На такие деньги (учитывая плату за общежитие, транспортные расходы, питание и т.п.) невозможно жить минимально достойно, что вынуждает аспирантов значительную часть времени, предусмотренного на научные занятия, тратить на заработки. Одно из следствий такой ситуации — низкий КПД аспирантуры: только один из четырех ее выпускников в 2008 году уложился в нормативный трехгодичный срок подготовки диссертации. Сопоставляя уровень жизни аспирантов в советское и постсоветское время, ректор ВШЭ Я.Кузьминов отмечал, что в советское время аспирант получал 85-100 рублей в месяц, жил на эти деньги, мог что-то еще подзарабатывать в своем вузе или НИИ. В принципе человек, поступавший в очную аспирантуру, имел три года для научных занятий, и все это время государство его содержало. Сегодня же аспирант (особенно семейный), имея лишь гарантированные 1500 рублей, в отведенные три года подготовки диссертации должен не подрабатывать, а зарабатывать. По большому счету, грань между очной и заочной аспирантурой попросту стерта. “Следовательно, — подчеркивает Я.Кузьминов, — если называть вещи своими именами, очная аспирантура фактически государством уничтожена. У нас ее просто нет”.
Проявляет ли власть озабоченность сложившейся ситуацией? Да. Например, в новом Постановлении правительства от 8 декабря 2010 года №991 отмечалось, что с 1 сентября 2011 года аспиранты будут получать 2500 рублей, а с 1 сентября 2012 года — 6000 рублей. В дипломатии в таких случаях принято говорить, что это шаг в правильном направлении, но явно недостаточный. Увеличение стипендии до 2500 рублей с сентября коснулось аспирантов всех без исключения областей науки (естественных, технических, общественных) в равной степени. И все-таки, на наш взгляд, этот рост стипендий носит символический характер, ибо не решает главную проблему — дать возможность аспиранту полноценно заниматься наукой, а не зарабатывать на жизнь. Делать и то, и другое одновременно удается в немногих случаях только весьма способному и упорному молодому человеку. Как правило, аспирант, действительно занятый исследованиями, опирается на поддержку близких (родителей, мужа, жены), в редких случаях — на гранты. Таким отношением к аспирантуре нынешняя власть практически дает понять, что страна не нуждается в высокопрофессиональной подготовке молодых ученых, что повышение научной квалификации — их личное дело. Вспомним СССР: без активной материальной господдержки аспирантуры, особенно в 1950-1960-е годы, достижения советской науки и техники, реализация таких мегапроектов, как космический и атомный, были бы немыслимы.
Но самое примечательное и удивительное в указанном постановлении правительства — планируемое повышение стипендии аспирантов с 1 сентября 2012 года до 6000 рублей в месяц. Оно коснется только части аспирантов, специализирующихся в технических и естественных науках, и совсем не затронет аспирантов-гуманитариев. Никогда раньше, ни в советское, ни в постсоветское время, не было прецедента открытой дифференциации размеров стипендий у “физиков” и “лириков” на общегосударственном уровне. Впервые в истории отечественной научно-образовательной системы аспиранты-гуманитарии будут получать меньше аспирантов в области естественных и технических наук в 2,4 раза.
Возникает вопрос: с чем связана такая государственная дискриминация аспирантов в области гуманитарных наук? Смеем предположить, что это некий отголосок озабоченности госструктур чрезмерным количественным выпуском юристов, экономистов, психологов и других представителей общественных наук в высших учебных заведениях страны. Государство уже начало сокращать количество бюджетных мест по гуманитарным направлениям и увеличивать по направлениям естественно-научным и техническим. Однако размер государственной стипендии для всех российских студентов остается единым. Мы считаем, что переструктурирование контрольных цифр приема — правильная, назревшая мера государственной образовательной политики. Численность студентов-“физиков” и студентов-“лириков” время от времени должна корректироваться.
По аналогии, конечно, возможна корректировка числа бюджетных мест и для аспирантов-гуманитариев, с тем чтобы, соответственно, уменьшить количество подготавливаемых кандидатов юридических, экономических, психологических и иных социальных наук. Подобная логика была бы еще как-то объяснима. Но совершенно непонятно, почему аспиранты-гуманитарии должны получать стипендию в 2,4 раза меньшую, чем их собратья — аспиранты естественного и технического профиля. Разве социально-физиологические потребности первых в самом минимально необходимом (питании, общежитии, использовании транспорта, специальной литературе и др.) не сопоставимы с таковыми у вторых? Аспирантура призвана готовить специалистов равно высокой квалификации независимо от их научно-дисциплинарного профиля. И если молодые исследователи в аспирантуру приняты, то и уровень их материального обеспечения должен быть равновеликим, недискриминационным.
Подытоживая, повторим, что государственная стипендия аспиранта в размере 2500 рублей по-прежнему вынуждает его тратить много времени на заработки, не уделяя должного внимания научным занятиям. Конечно, вопрос о стипендии не единственный, который предстоит решать в целях совершенствования института российской аспирантуры. Однако без кардинального повышения стипендии аспирантура не может полноценно развиваться, стать эффективной составляющей модернизации российской науки. Не отдавая приоритета аспирантуре в деле высокопрофессиональной подготовки научной молодежи, государство резко снижает общий уровень отечественной науки и высшей школы. Даже приглашение в Россию нескольких десятков крупных зарубежных ученых, при всей необходимости и полезности этой инициативы, не может “сделать погоду” в нашей науке, если десятки тысяч молодых исследователей не будут проходить специальную подготовку в российской аспирантуре. Только постоянно взращивая молодую научную поросль и одновременно приглашая зарубежных ученых и преподавателей для обмена профессиональным опытом, можно поднять общий уровень отечественной научно-образовательной системы. Невольно напрашивается аналогия с тревожной ситуацией в отечественном футболе. Подготовке российской молодежи в детских и юношеских футбольных школах не уделяется должного внимания. Сегодня проще купить высококлассного игрока за рубежом, нежели подготовить его в своем футбольном клубе, и с годами ситуация только усугубляется. Но если все сильнее делать акцент на приглашение зарубежных звезд, уровень отечественного футбола так и будет оставлять желать лучшего, не получит обнадеживающей перспективы.
В заключение отметим, что сохранение мизерной стипендии в бюджетной аспирантуре свидетельствует о том, что власть еще не готова признать особую значимость для развития системы науки и высшей школы специальной подготовки молодых исследователей через институт аспирантуры. А без него российская наука не может быть устойчиво успешной. Еще в 1955 году академик П.Капица, будущий лауреат Нобелевской премии, писал, что “вопрос подготовки кадров — это самый важный вопрос в организации научной работы, так как только при его успешном решении мы можем поддерживать высокий уровень нашей науки. Над этим вопросом следует непрерывно работать и, по мере роста материальной обеспеченности и масштабов наших научных организаций, следует развивать и совершенствовать организацию подготовки кадров”. Речь шла об аспирантуре.
Эти слова как никогда актуальны и сегодня.
Александр Аллахвердян,
руководитель Центра истории
организации науки и науковедения
(ЦИОНН) ИИЕТ РАН,
кандидат психологических наук;
Наталья Агамова,
кандидат педагогических наук,
с.н.с. ЦИОНН
Фото Андрея МОИСЕЕВА
Нет комментариев