Как жизнь распорядилась. Смешанное население свою национальность определяло по обстоятельствам.

После Февральской революции народ бывшей Российской империи, включавшей в себя великороссов, малороссов и западноруссов (белорусов), перестал быть единым. На окраинах распадавшейся империи начались процессы формирования новых наций, отдельных от русских (великороссов): украинцев, а несколько позднее и белорусов, во время Февральской революции получивших, наряду с Финляндией, Польшей и странами Прибалтики, право на самоопределение. И едва ли не первое, что сделала тогда интеллигенция еще не самостийной Украины, — начала открывать свои национальные школы и выпускать газеты на родном языке. Заметим, что в царской России украинцы этой возможности не имели. 

Сначала Россия и Украина обсуждали вероятность устройства федерального демократического государства, предусматривающего культурно-национальную автономию. Однако уже к осени 1917-го Центральная Рада — народное представительство революционно-демократических сил Украины — стала настаивать на политической независимости и вступила в конфликт с Временным правительством, не желавшим даже слышать об этом. Но “развод” продолжался: после захвата власти большевиками Центральная Рада заявила о своих претензиях не только на девять украинских губерний, но и на ряд российских, в том числе на часть территории тогдашней Курской и Воронежской губерний со смешанным русско-украинским населением.

В 1918 году Украина объявила себя независимой от России, заключила мирный договор с Германией и весной 1918-го с помощью германских штыков захватила часть приграничных с Советской Россией южных уездов Курской и Воронежской губерний, в том числе Белгород, где тут же были открыты украинские национальные школы и стали преподавать украиноведение. После подписания Брестского мира начались переговоры большевистского руководства с Центральной Радой, а затем с гетманом П.Скоропадским о заключении мирного договора между РСФСР и Украинской державой, но они завершились ничем. А после ноябрьской революции в Германии и падения власти Скоропадского присоединенные к Украине уезды вернулись в состав Советской России. 

Казалось бы, украинизация, охватившая приграничные с Украиной российские области со смешанным русско-украинским населением, завершилась вместе с победой красных в Гражданской войне. Однако сразу после образования Советского Союза в декабре 1922 года XII Съезд партии, состоявшийся в апреле 1923 года, принял решение о проведении во всех национальных республиках, в том числе и УССР, политики коренизации партийного и советского аппаратов. Привлекая во власть “коренное” население, знающее язык, культуру, обычаи и традиции местных жителей, большевики рассчитывали укрепить советский строй, расширить свою социальную базу среди многочисленных народов бывшей Российской империи, оказавшихся теперь в составе СССР. В результате на Украине и в соседних с ней регионах РСФСР (например, Центральном Черноземье, Кубани), где проживало большое количество украинцев, признанных советской властью национальным меньшинством, вновь стала набирать обороты политика украинизации, на этот раз советской. 

В ходе национально-культурного строительства большевики вынуждены были считаться со стремлением братского народа, воспользовавшегося революцией, обрести свободу, чувство национальной гордости и самоуважения. Гуманистические проявления самостийности тогда у власти не вызывали беспокойства, главное, считала она, чтобы патриотическое движение в УССР не привело к всплеску национализма, не входило в противоречие с социально-экономической политикой большевиков, осуществлявших “смычку” рабочих и крестьян. В результате украинизации на территории РСФСР открылось около 4000 украинских школ, несколько пединститутов, готовивших учителей украинского языка, на нем выходили газеты и журналы, велось делопроизводство в образованных сельсоветах и районах. 

Казалось бы, жить да радоваться, но к началу 1930-х годов социально-экономическая и идеологическая политика власти стала кардинально меняться. Постепенно был свернут НЭП, а вместе с ним закончилось и либеральное отношение к “окраинам” (недаром политику коренизации в республиках некоторые современные исследователи называют “национальным НЭПом”). Партия взяла курс на индустриализацию и коллективизацию страны, для чего необходимо было укреплять централизованное правление и проводить унификацию в масштабах всего СССР. Дальнейшее осуществление политики коренизации пошло вразрез с новым курсом сталинского руководства. Собственные политические просчеты и ошибки на путях форсированного социалистического переустройства страны Сталин и его окружение предпочли переложить на плечи классовых врагов. В УССР начались политические процессы над дореволюционной интеллигенцией: одних причисляли к вредителям, других объявляли попутчиками и вычищали от них партийно-государственный аппарат. Начался активный поиск врагов: бывших петлюровцев, махновцев, сторонников гетмана Скоропадского и др. На их места заступали новые, “идеологически выдержанные” кадры. 

Кризис хлебозаготовок 1932-1933 годов и голод, охвативший сначала черноземные области Украины, а затем и зернопроизводящие районы Кубани, Центрального Черноземья, Нижнего Поволжья, способствовали тому, что “наверху” начали высказывать мнение, будто выполнению гигантских задач социалистического переустройства деревни мешает украинизация. И в декабре 1932 года ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР приняли два секретных постановления: о прекращении украинизации во всех районах на территории РСФСР и отказе от “механической”, “небольшевистской” политики украинизации в Советской Украине. Причем формально украинизация в УССР отменена не была, но фактически оказалась свернутой в условиях развернувшейся борьбы с “буржуазными националистами”. Сталин поставил рядом деятелей советской украинизации и многочисленных вредителей, якобы орудующих под флагом национальной культуры в украинских сельсоветах и пытающихся развалить колхозы и вызвать голод.

— Я не разделяю мнения некоторых украинских историков, считающих, что Сталин, стремясь уничтожить украинский народ как нацию, подозревая украинцев в сепаратизме, чуть ли не искусственно вызвал голод в республике, — говорит Константин Дроздов. — Причина голода, на мой взгляд, в том, что коллективизация в корне подорвала устои традиционного крестьянского хозяйствования, сложившегося в течение столетий. Крестьян вынудили отказаться от своей земли, орудий труда и много чего еще. Они потеряли возможность продуктивно работать, а выращенное ими зерно государство безжалостно отбирало. Недаром ряд специалистов считает форсированную коллективизацию начала 1930-х годов своего рода возвратом к продразверстке 1918-го, ставшей причиной крестьянских восстаний. Украинцы ответили на жесткие меры массовыми выступлениями против советской власти. Голодные крестьяне хлынули в центральные области России, однако им наглухо закрыли туда въезд, чтобы они не могли вести агитацию против коллективизации и одним своим бедственным видом не опорочили идеи колхозов. По данным ряда российских историков, в Центрально-Черноземной области РСФСР в 1932-1934 годах от голода погибло приблизительно 200 тысяч человек, на Украине — 3,5 миллиона. 

В книге К.Дроздов попытался ответить на вопрос, как население приграничных с Украиной территорий в 1920-1930-х годах относилось к украинизации. И провел исторический экскурс. Три с половиной столетия, после того как гетманская Украина воссоединилась с Россией в 1654 году, там вместе живут русские и украинцы — потомки казаков слободских полков. За годы совместного бытия население, естественно, основательно перемешалось, образовав особую приграничную “прослойку”, говорящую на собственном южном диалекте, вобравшем в себя русский язык и украинскую мову. Конфликтов на национальной почве там никогда не было — источники ничего об этом не сообщают. К перемешенному своему состоянию местное население всегда относилось с большой долей иронии и даже не пыталось точно определить свою национальную идентичность. Называли себя “хохлами”, “суржиками” (“суржик” — смесь украинского и русского языков, отсюда название носителей этого разговорного языка) и даже “перевертнями” (то есть “перевернувшимися” — и не украинцами, и не русскими). 

Украинизация такому населению была как бы и ни к чему, поскольку обрусевшие украинцы, основательно подзабывшие к тому времени родную речь, прекрасно понимали, что в РСФСР для успешного карьерного роста им необходимо знание русского, а не украинского языка. Поэтому кампанию украинизации здесь просто не поняли — мол, это не для нас. И ее отмены в начале 1930-х даже не заметили. Это подтверждают и переписи населения: если в 1926 году в южных уездах Курской и Воронежской губерний проживало примерно 1,5 миллиона украинцев, то в конце 1930-х отмечается резкое сокращение украинского населения и увеличение русского. Ненасильственную ассимиляцию притормозила украинизация, но процесс обрусения заметно ускорился по мере сворачивания этой политики. Доказательством тому — результаты последней переписи 2010 года: число украинцев Белгородской, Воронежской и Курской областей оказалось меньше 100 тысяч. Таков выбор народом своей судьбы.