Подставить лестницу. Молодым математикам нужна академическая перспектива.

Международная математическая конференция по стохастическим процессам и их приложениям, 39-я по счету, прошла этим летом в Москве. Около 300 ученых из 37 стран мира собрались, чтобы обменяться актуальными новостями в этой востребованной во многих областях человеческой деятельности науке. О том, как выбиралось место проведения мероприятия, каков уровень развития математики в нашей стране и с какими проблемами проходится сталкиваться, внедряя здесь современные образовательные программы, рассказал один из организаторов конференции профессор Сколтеха, Высшей школы экономики и Берлинского университета им. Гумбольдта Владимир СПОКОЙНЫЙ. 

— Владимир Григорьевич, выбор страны, в которой проходит конференция, как-то отражает состояние ее математической науки?

— Безусловно. Когда рассматривалась наша заявка, учитывались два фактора: уровень развития науки в городе и стране и инфраструктурные возможности. 

Конференция проводится под эгидой международного Общества математической статистики и теории вероятностей им. Бернулли. Первым президентом этого общества был профессор мехмата МГУ академик Альберт Ширяев, а самый первый конгресс проходил в Советском Союзе в 1986 году, в Ташкенте. 

— Почему на этот раз выбрали Москву?

— Отчасти это дань советской школе теории вероятности и статистики. В 1980-е годы на мехмате МГУ работало столько выдающихся специалистов в этой области, сколько сейчас не найдется и в ведущих университетах мира, даже уровня Стэнфорда и Беркли. 

Заслуги советской школы всеми признаны, и сомнений в том, что Москва действительно достойна проводить этот конгресс, не было. К сожалению, сейчас такого созвездия математиков в России уже нет. Тем не менее среди 13 пленарных докладчиков было три российских математика: профессор Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова Владимир Богачев, профессор Санкт-Петербургского государственного университета Михаил Лифшиц и главный научный сотрудник Института проблем передачи информации им. А.А.Харкевича РАН, профессор Высшей школы экономики и Сколтеха Григорий Ольшанский. Много российских ученых участвовало в работе специальных секций. 

— Наши математики в основном в 1990-е годы уезжали? 

— Да. Кто-то уехал, кто-то вообще ушел из науки. В те годы почти все ведущие американские университеты пригласили к себе одного или нескольких российских специалистов по теории вероятности. Собрать их сейчас вместе крайне сложно, а такие мероприятия дают возможность для живого общения и обмена идеями. В этом смысле наша конференция — знаковое событие и для научного математического сообщества, и для научной молодежи, получающей шанс приобщиться к современной актуальной науке, увидеть, кто чем занимается. Кстати, удалось обеспечить участие в конференции российских студентов и аспирантов без оплаты оргвзноса. 

— А много было желающих? Из каких вузов?

— Больше всего студентов, аспирантов и молодых научных работников приехали из Москвы и Санкт-Петербурга. В основном это были представители Сколтеха, МГУ им. М.В.Ломоносова, Высшей школы экономики, Физтеха, Санкт-Петербургского государственного университета. 

Кроме того, мы смогли финансово поддержать участие в конференции около 50 молодых ученых из России и других стран. Именно им особенно важно знать, чем сейчас занимаются в этой динамично развивающейся науке.

— Это самое интересное и самое сложное для неподготовленного человека. Чем же вы занимаетесь? 

— Теория стохастических (слу-чайных) процессов и ее применения — это отдельная область теории вероятности. Вероятностные методы решения дифференциальных уравнений, исследования случайных процессов в различных средах — все это математические дисциплины, без которых не обойтись в огромном количестве приложений. С их помощью можно решать задачи из квантовой физики и механики, теории больших систем. Они нужны при моделировании процессов производства, при создании атомных реакторов и даже прогнозов погоды. Может показаться, что некоторые научные результаты, представленные на конференции, — это абстрактная математика. На самом деле, нам удается соблюсти баланс между чистой наукой и ее приложениями к различным областям человеческой деятельности. 

— А вы используете результаты своих теоретических изысканий на практике?

— Есть такой опыт. В частности, пришлось взаимодействовать с несколькими немецкими банками. Банкиры обратились к нам, потому что не могли своими силами решить сложные задачи, связанные с так называемыми опционами. Не все это знают, но финансовый рынок — это во многом рынок опционов, и там крутятся очень большие деньги. 

— Вы, наверное, очень богатый человек?

— Увы… Я работаю за зарплату, и в Германии, и в России. Никаких дивидендов, даже если заключаю договор с фирмой, лично не получаю: все идет в общий котел на исследования. Заработанные по контрактам деньги мы, как правило, тратим на расширение научной группы и продолжение исследований, берем новых студентов и аспирантов. 

— В России у вас тоже есть контракты с банками?

— Наша финансовая индустрия живет с запаздыванием на пять-шесть лет, спрос на математические исследования только начинает появляться. 

— Математика у нас развивается с таким же запаздыванием?

— В России сейчас ведутся действительно интересные исследования на передовом научном уровне, но есть и ученые, продолжающие работать по устаревшей тематике 1980-1990-х годов. Главная проблема — отсутствие критической массы активно работающих ученых по прорывным направлениям науки. Мы столкнулись с этим, пытаясь открыть новую магистерскую программу по статистической теории. В итоге организовали совместную программу Сколтеха и Высшей школы экономики, чтобы привлечь ведущих преподавателей обоих вузов. 

— Как насчет студентов? Откуда они приходят? 

— Мы их набираем из разных вузов страны и даже из других стран. Думаю, что это не совсем правильно. В перспективе надо больше ориентироваться на собственный бакалавриат, потому что растить студентов под наши программы нужно как минимум со второго курса университета. 

Всего на программу мы берем 25 студентов, и это немало. Я буду счастлив, если после магистратуры половина из них пойдет в аспирантуру. Наша программа ориентирована на людей, которые хотят работать в науке, а не в банках или фирмах. К сожалению, практика показывает, что обычно в аспирантуру поступает не более четверти выпускников магистратуры. 

Поиск хороших аспирантов — это острая проблема не только у нас, но и в западных странах, включая Германию, США, Францию, Швейцарию и т.д. Надеяться на то, что откуда-то придет юный гений, могут себе позволить только в самых крупных и престижных университетах мира. Там из условных 900 человек, подавших документы, выберут 50 лучших. Нам сегодня рассчитывать на удачу бессмысленно. Упор надо делать на свои кадры. У нас есть замечательные студенты, однако лишь немногие готовы делать карьеру в науке. Причины разные, но главная — отсутствие академической перспективы.

— В бизнесе в любом случае заработаешь больше, чем в науке.

— Я говорю не о тех студентах, кто мечтает о сверхвысоких заработках, а о тех, кто искренне хочет остаться в науке. Но им-то тоже надо что-то есть. Академическая перспектива — это совершенно конкретная лестница, по которой человек с уровня студента доходит до самого высокого профессорского уровня. 

Я же ничего не могу гарантировать студенту, захотевшему писать у меня дипломную работу или диссертацию. Что я ему предложу, если моей группе финансирование обеспечено только на один год вперед? Да, аспирантура есть и в Вышке, и в Сколтехе, и в Физтехе. Но даже в случае получения места в аспирантуре остается очень много проблем. На одну стипендию аспирантам не прожить, значит, все зависит от контрактов и грантов, которые либо руководитель, либо сам аспирант должен добывать. Да и с грантами не все так просто. Если в Германии у тебя есть грант, значит, в тебя поверили и ты, скорее всего, получишь и второй, и третий. А в России наоборот: если тебе один раз дали грант, то следующий должен получить кто-то другой. Что в этих обстоятельствах делать молодому ученому? Он подаст заявку раз, другой, а потом поедет на Запад. 

— А если российский бизнес проявит наконец интерес к математике, вам будет спокойнее за будущее аспирантов? 

— Может быть. Но как можно заниматься наукой, если ты должен на 100% жить за счет внебюджетных средств? В Математическом институте им. К.Вейерштрасса города Берлина, где я работаю, доля бюджетного финансирования составляет 90%. И только оставшиеся 10% мы зарабатываем сами. Это нормально для проведения фундаментальных и прикладных исследований. Есть научные институты в Германии, которые только 40% получают из бюджета, а 60% зарабатывают сами. И там открыто заявляют: “Фундаментальной наукой мы не занимаемся, у нас только индустриальные проекты по контрактам”. 

Замечу, что у российских предпринимателей, в отличие от немецких или американских, нет привычки к взаимодействию с научными институтами. Люди из бизнеса даже не имеют представления о том, сколько стоит научное исследование. Компании пытаются выжимать из ученых соки и по возможности платить гроши. Бизнес не заинтересован вкладывать деньги в фундаментальную науку. Организуя эту конференцию, мы не смогли найти ни одного индустриального спонсора в России. Хорошо, что нас поддержали российские научные фонды и организации: РФФИ, ФАНО, Сколтех, МИАН РАН, ИППИ РАН, МФТИ. 

— Могут ли результаты конференции быть полезными математикам, которые не принимали в ней участие?

— Тематика конференции может служить индикацией того, чем живет сейчас мировая наука в области теории стохастических процессов. Программа, краткие аннотации и ссылки на используемую литературу по темам опубликованы на сайте конференции по адресу www.spa2017.org. Там же есть список людей, занимающихся передовыми исследованиями, с их электронными адресами. 

В целом конференция прошла успешно, на достойной высоте были ее научная и организационная составляющие. Мы получили крайне позитивные отзывы от ведущих мировых ученых, участвовавших в ней. Планируем и впредь организовывать в России мероприятия такого уровня. 

Подготовила Елена МОРГУНОВА

Фото Виталия ШУСТИКОВА

Нет комментариев