В 2017 г. Министерство образования и науки РФ в качестве государственного задания поручило Пятигорскому государственному университету (ПГУ) провести исследование национально-культурного и этнорелигиозного самоопределения адыго-абхазских и тюркских народов Северного Кавказа и Крыма. Итоговый доклад по этой работе был недавно представлен на конференции в ПГУ, посвященной взаимодействию образовательных и религиозных организаций Крыма с вузами других регионов страны (см. “Карта врастания”, “Поиск” №3 от 19.01.2018 г.). Координатор проекта, директор Центра этнополитических исследований ПГУ профессор Майя АСТВАЦАТУРОВА рассказала корреспонденту “Поиска” о некоторых результатах проведенной работы.
— Майя Арташесовна, как родилась тема этого исследования? В ней так много смыслов… Одно понятие “самоопределение” имеет очень широкое толкование.
— Согласна. Формулировка темы уточнялась в ходе обмена мнениями с коллегами из Института этнологии и антропологии РАН (ИЭА РАН), прежде всего, с его научным руководителем академиком РАН Валерием Тишковым. В самом исследовании и рецензировании его итогов принял участие коллектив ученых и экспертов ПГУ, ИЭА РАН, Крымского федерального университета (КФУ), а также научно-исследовательских институтов и университетов Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Ставропольского края. Исследование помимо традиционной аналитики, событийного мониторинга включало опрос 300 экспертов: работников органов власти и управления, руководителей этнических и религиозных организаций, ученых, преподавателей вузов и представителей СМИ.
Мы определи три основные смысла национально-культурного самоопределения.
Первый — образование институтов гражданского общества этнокультурной направленности. Для этого в РФ создана развитая правовая база.
Второй — стремление народов к решению своих проблем через участие в групповых акциях и манифестациях, выдвижение общих требований.
Третий — определение индивидом своей этнической принадлежности которое, согласно Конституции РФ, является добровольным и небюрократизированным.
С учетом этих смысловых позиций мы стремились определить методологию и методику исследования, оптимизировать научный поиск. Национально-культурное самоопределение в идеале не предполагает стремление к власти, участию в политике. Однако в ряде случаев этнические сообщества через работу национально-культурных организаций пытаются добиться от управленческих структур выгодных для себя решений, идут по пути политизации своей деятельности. Примеры мы видим и в Крыму, и на Северном Кавказе.
— Почему объектами изучения выбраны именно адыго-абхазские и тюркские народы?
— С положением, социальным самочувствием и ожиданиями этих народов связаны многие из сложных этнополитических и этносоциальных проблем, бытующих на Северном Кавказе и в Крыму. Мы говорим о черкесском национальном вопросе, ногайском, крымско-татарском, турко-месхетинском… Национальные вопросы — блоковые, комплексные, в них сконцентрированы интересы родственных народов, осознающих себя единым этническим сообществом. Так, понятие “черкесский национальный вопрос” отражает интересы адыгейцев, кабардинцев, черкесов и имеет много сегментов: исторический (толкование итогов Кавказской вой-ны), этнорелигиозный (отправление традиционных религиозных практик и верований), организационный (эффективность Международной черкесской ассоциации и иных национально-культурных организаций), этноязыковый (сохранение родных языков и традиций) и др.
Проблемы тюркских народов, которые широко представлены на Северном Кавказе и в Крыму (азербайджанцы, балкарцы, карачаевцы, кумыки, крымские татары, курды, ногайцы, татары, турки-месхетинцы, туркмены), также имеют немало общего. Прежде всего, речь идет о полной реабилитации репрессированных народов. Этот воп-рос поднимают многие национально-культурные организации, форумы, панэтнические съезды. Правовая и политическая реабилитация репрессированных народов, восстановление их государственности были осуществлены в СССР, далее в РФ и в 2014 г. в Крыму как в субъекте РФ. Однако некоторые этнические лидеры считают, что этого недостаточно, поскольку остаются социально-экономические проблемы, вопросы земельных отношений и легитимизации “этнических территорий”, культурной реабилитации.
— В каждом субъекте этнополитическая, этнокультурная ситуация имеет свои особенности. Однако в ходе исследования были наверняка выявлены общие тенденции и процессы?
— Во-первых, многие проблемы межэтнических, межрелигиозных отношений связаны с экономической и социальной ситуацией. Когда она ухудшается, люди отвлекаются от межэтнических противоречий, оттесняют их по уровню значимости на дальние позиции, о чем свидетельствуют многие социологические опросы. Однако при продолжении социального негатива (снижении уровня жизни, падении покупательной способности, увеличении безработицы) межэтнические отношения могут обостряться.
Во-вторых, межэтнические отношения тесно смыкаются с меж- и внутрирелигиозными. Если ранее эксперты фиксировали “этнический Ренессанс”, то сегодня стоит говорить о “религиозном Ренессансе”. И в Крыму, и на Северном Кавказе религиозный фактор выходит на первое место не только в межэтническом взаимодействии, но и в общественном, и в политико-управленческом процессах. Растут активность религиозных организаций и их социальное служение, развивается сфера религиозного образования. В ближайшей перспективе интерес к религии (особенно в молодежной среде) будет усиливаться, в том числе к “народным и исконным” религиям, нетрадиционным верованиям и обрядам, к различным сектам. В республиках, где осуществлялся наш проект, в параллельном режиме существуют три системы права: государственная, система шариатского права (которая упрочивает свои позиции) и обычное право, которое в разных этнических коллективах разнится. И возникает вопрос: каков предел “вторжения” религиозных институтов и религиозных практик в общественную жизнь, политику, управление в светском государстве? Этот вопрос имеет сложное общероссийское и в то же время дифференцированное по регионам содержание.
В-третьих, меняются качество и динамика деятельности национально-культурных общественных организаций. Сформирована этнокультурная модель гражданского общества, предоставляющая возможности для социальной адаптации и реализации интересов граждан. В субъектах РФ на Северном Кавказе, в Крыму созданы сети разноуровневых эффективных национально-культурных организаций, автономий, домов и центров национальных культур, советов мира и дружбы, советов фамилий и родов, этнических советов и советов религиозных лидеров. Вместе с тем часть таких организаций существует формально, их лидеры не пользуются широким авторитетом, формы их работы архаичны и непривлекательны для молодежи. Некоторые объединения тяготеют к пропаганде этнической исключительности, “этническому критицизму”, отдалены от общероссийского гражданского процесса.
В-четвертых, происходит явная геополитизация межэтнических отношений. События в Грузии и в целом на Большом Кавказе, на Украине, в Сирии, Ираке и Иране, отношения России и Турции, России и Азербайджана, России и Туркменистана, России и стран, где проживают диаспоры этнических сородичей адыго-абхазских и тюркских народов, существенно отражаются на их коллективном самочувствии и самоорганизации.
— У политологов есть такое понятие — “политический сезон”. Это период, когда наиболее интенсивно проявляются те или иные факторы. Не был исключением и прошлый 2017 год. Какие конфликтогенные ситуации вы отметили в ходе исследования?
— Прошлогодний политический, а вернее, этнополитический сезон оказался затяжным. В нем действительно было несколько конфликтогенных ситуаций.
Например, этнические организации Абхазии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Ставропольского и Краснодарского краев остро реагировали на некоторые политико-управленческие и судебные решения, а также на действия силовых структур и органов власти, исходя из односторонних этнических приоритетов.
Также резкой была реакция части этнических активистов и национально-культурных организаций Северной Осетии — Алании, Ингушетии, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Южной Осетии (как самопровозглашенного, частично признанного государства) на возможность переименования Южной Осетии и на акцентирование исторического вклада разных народов Северного Кавказа в аланское историко-культурное и мифологическое наследие.
Ногайское население Северного Кавказа живо реагировало на ситуацию в Ногайском районе Дагестана, обусловленную земельными проблемами и воп-росами политико-административного управления, конкуренцией в сфере власти в условиях сложившихся северокавказских этнократических режимов. Эти события оживили содержание “ногайского вопроса” в его территориальных, политических, организационных, социально-экономических и социокультурных аспектах.
В Крыму существенной проблемой являются слабое распространение принципов Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года, недостаточное применение эффективных технологий конфликт-менеджмента межэтнических отношений. В силу того что население и политико-административная элита Крыма десятилетия находились вдали от российской политической жизни, национально-культурное и этнорелигиозное самоопределение здесь идет по своим моделям. Это касается всех народов Крыма: русских, украинцев, крымских татар, армян, болгар, греков и других. Все они имеют коллективные разнонаправленные интересы.
Что касается крымских татар, то здесь налицо несколько проблемных аспектов. Первый — это общие социально-экономические проблемы (слабость экономической и социальной инфраструктуры Крыма, противоречия в сфере земельных отношений, собственности), в которые вовлечены крымские татары. Второй связан с полной реабилитацией крымских татар, к которой активисты крымско-татарского народа относят большой круг вопросов, начиная с земельного и заканчивая вопросами культуры, языка, отправления религиозных потребностей. Сложнос-тью ситуации пытаются пользоваться радикально настроенные персоналии крымско-татарского этнического движения. Третий аспект — необходимость формирования патриотически настроенной элиты, общественных активистов национально-культурного движения и религиозных лидеров с государственным мышлением, ориентирующихся в общероссийской социокультурной и общественно-политической конъюнктуре. Четвертый — важность обеспечения качественного теологического и богословского образования, а также оптимального сочетания гражданско-патриотического, этнокультурного и этнорелигиозного сегментов образования на всех уровнях.
— Каким образом результаты исследования, выводы, рекомендации будут доноситься до управленческих структур?
— Весь проект и экспертные доклады имеют практико-ориентированную направленность. Исследование дополнено аналитикой информационного портрета адыго-абхазских и тюркских народов Северного Кавказа и Крыма, который отражен в СМИ и на популярных интернет-ресурсах. Экспертное видение ситуации сопровождается практическими рекомендациями как для органов власти, так и для институтов гражданского общества. Они отражают общие позиции коллектива экспертов, которые рассматривают национально-культурное и этнорелигиозное самоопределение в контексте самоопределения гражданского как пространство не только сохранения этнокультурной самобытности, но и миротворчества, профилактики противоречий, межкультурного взаимодействия и широкого гражданского компромисса.
Коллектив авторов не считает сделанные выводы универсальными и бесспорными. Надеемся, что проделанные мониторинг, аналитика и прогностика могут стать основой для дальнейшего научного изучения национально-культурного и этнорелигиозного самоопределения народов и граждан РФ.
В этом процессе важны те ресурсы, техники и технологии, которые позволяют сохранять этнокультурное разнообразие народов страны в контексте главного политического проекта — упрочения единства российской гражданской нации.
Беседовал Станислав ФИОЛЕТОВ
Фото автора
Нет комментариев