Реформа РАН: между прошлым и будущим

1. Трудно оценивать результаты начинания, истинные цели и авторы которого так и не были объявлены. Если цель заключалась в ликвидации Академии наук как одного из субъектов научно-технической политики государства, то эта цель достигнута: академия превращена в “клуб экспертов” с практически нулевым политическим весом, реальное руководство научными организациями перешло к новому Министерству науки и высшего образования (т.е., судя по назначению министра, к повысившему свой статус бывшему ФАНО), которое, впрочем, тоже несубъектное. Улучшило ли это качество научных исследований и качество управления научно-технической деятельностью? Мне кажется, что нет. Да и не могло. Да, возможно, был соблазн сконцентрировать управление и жестко контролировать выделяемые на науку бюджетные средства. Более того, при наличии разумного конкретного плана преобразований и четкого целеполагания только так и можно было действовать: масштабные структурные трансформации всегда авторитарны и, увы, сопровождаются многочисленными жалобами, а иногда и предсмертными хрипами реформируемых. Но такого масштабного плана просто не было и нет, как нет соответствующей политики (а вопрос создания в стране по-настоящему жизнеспособной науки современного уровня неизбежно является политическим вопросом) и пресловутой политической воли. 

Если же цель была в оптимизации “устаревших” научных институтов РАН по сценарию “оптимизации” (т.е. закрытия) Пулковской обсерватории и множества объектов прикладной науки с последующим “освоением” территории в духе времени (точнее, безвременья), то нет, эти цели пока не достигнуты — тут есть над чем работать. Я надеюсь, конечно, что эта фаза распада еще не достигнута и нынешний российский политикум, при всем его несовершенстве и даже безобразии все-таки будет препятствовать ее наступлению. 

На мой взгляд, главный результат всей этой затеи под названием “реформа РАН” — потеря времени. Время ушло и поныне уходит на какие-то локально якобы крайне важные, но мелкомасштабные и оттого в итоге бессмысленные телодвижения, аппаратные перестановки, сочинение бездны бумаг, многочисленные заседания, на которых люди в отлично сшитых строгих костюмах что-то напряженно конспектируют и произносят абсолютно правильные, полностью лишенные страсти слова или в редких случаях краснобайствуют, что еще хуже. Слова эти лишены веса, потому что никто в конечном итоге не несет за них ответственность. Еще один результат — это обнажение недееспособности управленческой системы, тяжелейшей проблемы с кадрами, несоответствия масштаба планов масштабу вызовов. Существуют, например, по-своему замечательные документы: Стратегия научно-технологического развития РФ и план ее реализации, утвержденные президентом и правительством в 2016-м и 2017 годах соответственно; существуют соответствующие поручения президента. В этих документах дан очень трезвый анализ нынешнего положения дел в российской науке и его невеселых последствий. В Стратегии, кроме того, говорится, что “поддержка фундаментальной науки как системообразующего института долгосрочного развития нации является первоочередной задачей государства”. Но эти слова имеют смысл только в том случае, если они подтверждены равновеликими им делами, о которых государство на самом деле будет заботиться в первую очередь. Я этих дел не вижу, а после майских кадровых решений становится ясно (просто, так сказать, по инерции), что их и не будет и все закончится глумливыми ухмылками каких-нибудь очередных чубайсов.

2. Мне кажется, что в нынешних реалиях ни о каком серьезном развитии РАН, академических институтов и научной сферы речь идти не может. Искалеченной перестройкой и постперестройкой стране наука, по большому счету, не нужна. Никакая. Ни прикладная (она уже уничтожена), ни фундаментальная (она существует в основном по инерции в причудливом переплетении элементов серьезной работы, глубокой архаики и имитационного карнавала). Точнее, наука не нужна господствующему политико-экономическому классу, у которого нет для ее реальной и постоянной поддержки ни экономической, ни достаточной внеэкономичесой мотивации. Иначе бы, выражаясь метафорически, какой-нибудь условный Вексельберг, вспотев, уже гонялся бы за оставшимися дееспособными учеными, предлагая им долгосрочно-стабильные условия работы в новых или критически обновленных лабораториях и академгородках, и тысячи научных работников из-за рубежа были бы возвращены в Россию по сценариям, которые даже изобретать не надо, — можно просто позаимствовать у китайских товарищей. Разумеется, я не утверждаю, что не делается вообще ничего, и ни в коем случае не хочу как-то принизить значение самоотверженного и даже героического труда многих людей, в том числе, кстати, и некоторых государственных чиновников высокого ранга, но речь — о том, что в целом усилия несоразмерны вызовам и на этом фоне государственная научная политика, включая пресловутую “реформу” РАН и недавнее переназначение ответственных за нее кадров, выглядит двусмысленно и несерьезно.

1. Прошло не так много времени, чтобы давать реформе окончательную оценку, тем более что она кажется очень половинчатой. Многие из прежних злоупотреблений теперь невозможны. 

То, что хозяйственная деятельность и собственность РАН были переданы ФАНО, — это хорошо. Таким образом, стало меньше возможностей для злоупотреблений, например, при распределении квартир молодым ученым и пр.

То, что де-факто власть академиков стала меньше, тоже хорошо: цель науки — это поиск истины, а в поиске истины нет верховных жрецов. Я вспоминаю времена, когда академики могли ломать или создавать карьеры другим из прихоти. Вспоминаю своих многочисленных знакомых, которым сломал жизнь академик N, и его дочку, которой он сделал карьеру на костях других. Таких примеров немало. Власть портит, а абсолютная власть портит абсолютно. 

В то же время мне жаль, что оздоровление и обновление РАН до сих пор заключалось в ограничении злоупотреблений, но мало было сделано для стимулирования науки. Образно говоря, кнут использовали чаще, чем морковку. Если вы хотите поднять пациента, перенесшего тяжелую операцию или болезнь, то обязательно будете о нем заботиться, всячески поддерживать, хорошо кормить. Только сейчас, спустя годы после старта реформы, начинается усиленная поддержка ведущих институтов, но даже это делается в условиях почти постоянного бюджета. Успешная реформа, как любое успешное лечение, требует дополнительных затрат. В России уже сложилась (во многом благодаря Российскому научному фонду и программе мегагрантов) хорошая система научной экспертизы, и можно было бы ее использовать для определения наиболее сильных научных групп и институтов и усиленно поддерживать их. 

2. Я думаю, многое будет зависеть от финансирования науки. Если обратиться к опыту других стран, например, Китая, то очевидно, что там успех академической реформы был напрямую связан с усилением государственной поддержки науки.

Начиная примерно с 2003 года, в Китае выделялись большие средства на возвращение ученых, уехавших работать за границу, а также на обучение за рубежом молодых специалистов, и в итоге страна сделала огромный рывок в научном развитии. Фактически то чудо, которое произошло в китайской науке, сделано благодаря возвращению (в том числе в институты Китайской академии наук) по специальным программам огромного числа талантливых китайских ученых с Запада. Так же может быть и у нас.

1. Эти реформы трудно назвать успешными, поскольку в начале их введения не были обозначены конкретные цели и пути реформирования, направленные на повышение эффективности российской науки. К числу положительных моментов за этот период следует отнести бόльшее внимание к качеству научных публикаций, их цитируемости. В последние годы стали чаще (хотя их все еще совсем немного) встречаться публикации российских исследователей, включая молодых, в наиболее престижных научных журналах. Несколько увеличился вклад публикаций российских ученых в массиве мировых публикаций. Однако, возможно, это временное явление, поскольку заметно возросла бюрократия, стареют научное оборудование и кадры. Насколько мне известно, практически не было приобретения нового оборудования за последние годы ни в институтах РАН, ни в большинстве университетов. 

2. Хотелось бы надеяться, что новое Министерство науки и высшего образования уже в ближайшее время изложит программу действий по развитию как фундаментальной, так и прикладной науки в стране. Без конкретного плана развития, без внимания к кадрам науки недавний указ президента страны о задаче вхождения России в пятерку наиболее развитых стран мира будет просто невыполним. Важно, чтобы эта программа действий была обсуждаема научной общественностью.