Одним из основных пунктов повестки последнего заседания Президиума РАН стало обсуждение системы оценки качества высшего образования и аспирантуры. Перед академиками выступил руководитель Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки Сергей Кравцов. Представляя его, президент РАН Александр Сергеев напомнил, что в мае этого года возглавляемое С.Кравцовым ведомство “вышло из-под опеки Минобрнауки” и теперь напрямую подчиняется правительству. Значило ли это, что в стране появилась еще одна структура, контролирующая работу ученых? “Мы встречались, говорили о возможностях взаимодействия РАН и Рособрнадзора, в результате удалось сформировать общий взгляд на ситуацию, — сообщил глава РАН.
“У нас есть точки пересечения — проблемы, которые необходимо решать совместно, — подтвердил С.Кравцов. Прежде всего это система оценки научных организаций — она нуждается в совершенствовании. “Только вместе с РАН мы сможем достигнуть необходимого результата, сделать так, чтобы эта оценка служила развитию науки”, — подчеркнул он.
Еще одна общая тема — аккредитация. Сначала С.Кравцов дал краткую справку о борьбе его ведомства за качество высшего образования, оттолкнувшись от советского времени, когда в стране работали 518 вузов, и все — государственные, не было внебюджетной деятельности и частных учебных заведений, а продолжали обучение в вузах самое бόльшее 30% выпускников школ. На 1 сентября 2013 года в РФ насчитывалось 2500 организаций высшего профобразования, из которых 500 — негосударственные, 400 — их филиалы, плюс 900 филиалов государственных вузов. В вузы шли 95% выпускников школ. Понятно, что это было профанацией, “но надо было забрать молодежь с улицы”. За пять лет количество учреждений высшего профессионального образования сократилось на 60%. Сегодня в стране 484 государственных вуза и 149 негосударственных, в десятый класс идут 45% школьников.
Для высшего образования теперь на повестке дня другая проблема — аккредитация. Она же актуальна и для многих научных институтов.
— Существующая система оценки качества организаций, ведущих подготовку по программам аспирантуры и магистратуры, направлена на оценку документов, которые предоставляет организация. Мы же говорим о том, что необходимо оценивать качество знаний, и сегодня обсуждение идет в этом русле, — объяснил С.Кравцов.
Дав картину “прополки от сорняков” образовательного поля, глава Рособрнадзора перешел к полю научному. Начал также с цифр: на сегодняшний день в РФ — 804 научных организаций, которые прошли лицензирование, из них 350 подведомственны Минобрнауки, 454 находятся вне системы РАН. Только 379 из 804 имеют аккредитацию, то есть подтвердили качество ведения образовательной деятельности по программам аспирантуры или магистратуры. А из 454 аккредитация есть лишь у 159.
— Насколько РАН понимает, какую научную работу ведут те 454 организации, которые не входят в ее структуру, и те, которые не имеют аккредитации? Что там происходит: псевдонаучная деятельность или реальная? — обратился С.Кравцов к академикам. И предположил, что, “скорее всего, псевдонаучная”. — Мы готовы предоставить все данные для анализа. Более того, когда к нам приходит за аккредитацией институт, который хочет вести программу магистратуры или аспирантуры, мы готовы рассматривать этот вопрос совместно с экспертами РАН.
Последовавшая за этим дискуссия оставила легкое впечатление, что глава надзорного ведомства и академики не всегда говорят об одном и том же.
Академик Владимир Фортов выступил коротко, заявив, что система, при которой аспирантура является ступенью образования, а не науки, абсолютно неэффективна: “Только 14% заканчивающих аспирантуру получают дипломы кандидатов наук”. С.Кравцов уклонился от высказывания своего мнения на этот счет, но согласился, что этот вопрос надо обсуждать, и задал встречный: а кто и как приходит сегодня в аспирантуру? “Люди, скорее всего, неподготовленными поступают, раз такой процент защит?” — предположил он. Этот вопрос также остался без ответа. А.Сергеев рассказал о готовящемся круглом столе “Какая аспирантура нужна ученым” и призвал академиков “проявить общую позицию”, выразить единое мнение о необходимости возвращения аспирантуры в статус первой ступени научной работы. “К сожалению, решения со стороны Минобрнауки нет, и даже в рамках Национального проекта по образованию аспирантура по-прежнему упоминается как третья ступень высшего образования”, — посетовал глава РАН.
А на ситуацию с аккредитацией образовательных программ в институтах можно взглянуть и иначе. “Серьезная научная организация, по понятным причинам, будет заниматься образовательной деятельностью — ей надо готовить для себя кадры. И если достаточно много институтов не хотят аккредитоваться, так, может, система такая, что аккредитацию трудно пройти?” — задал вопрос А.Сергеев. То, что автоматически требуется для аспирантуры как ступени образования (столовые, спортзалы и т.д.), пояснил он, не нужно для исследовательской аспирантуры, где на первый план выступают другие критерии: хороший научный руководитель, современные экспериментальные установки.
С.Кравцов ответил, что теперь, когда Рособрнадзор неподведомственен Минобрнауки, есть возможность усовершенствовать требования к аспирантуре, “но делать это надо совместно”, помня, что “любое изменение должно привести к улучшению существующей ситуации, быть направленным на развитие”.
Академики не оставили без внимания слова С.Кравцова о “псевдонаучных организациях”. Кто-то не без иронии поинтересовался, по каким критериям руководитель Рособрнадзора определил, что эти институты псевдонаучные? Тот поправился: “Я говорил о том, что мы можем предоставить данные об институтах, а вы — провести анализ этих данных по необходимости дать оценку институтам”.
А.Сергеев сформулировал претензии академиков к существующим критериям оценки научных организаций. Главное, что вызывает их нарекания и даже возмущение, — “единая линейка”, которой “меряют” институты, работающие в разных областях науки, что иногда “приводит к странным результатам”. Организации, которые считаются первоклассными не только в России, но и в мире, попали в третью категорию, потому что они занимаются “оборонкой” вместо публикационной активности (а это — главный критерий оценки). С сельскохозяйственных институтов никто раньше публикаций не требовал, и вдруг их начали по этому параметру оценивать. Гуманитарии обычно отчитывались не статьями, а монографиями. Нельзя понять, насколько эффективны ботанические сады, по публикационной активности их сотрудников. “Можем мы с вами выйти с инициативой изменения системы оценки, сделать ее более дифференцированной? Можем найти в вас союзника?” — обратился глава РАН к руководителю Рособрнадзора.
Сначала С.Кравцов ответил, по его собственному определению, “как эксперт”:
— Любая оценка не для наказания, а для развития. Критерии нужно закладывать такие, чтобы проявились слабые места организации, не с целью ее закрыть, а для того, чтобы помочь развиваться.
В этом ответе сквозило некое лукавство, ведь не секрет, что результаты оценки научных институтов могут быть использованы не только в благородных целях развития организаций, но и для распределения финансирования, что придает делу уже совершенно иную окраску.
Впрочем, глава Рособрнадзора тут же добавил: “Сегодня мы можем давать свои предложения по совершенствованию системы оценки и готовы это делать вместе с вами”.
Завершая обсуждение по этому пункту повестки, президент РАН резюмировал: “В целом мне очень приятно, что Сергей Сергеевич пришел сюда. Хорошо, что у этой службы есть понимание того, что академические институты реально не надо контролировать, — они сами могут контролировать науку в стране”.
Наталия БУЛГАКОВА
Фото Николая Степаненкова
Нет комментариев