В далеком 1959 году известный московский поэт Борис Слуцкий написал: “Что-то физики в почете. Что-то лирики в загоне. Дело не в сухом расчете, дело в мировом законе. Значит, что-то не раскрыли мы, что следовало нам бы…”. И многие годы с тех пор все кому не лень упражнялись в остроумии, обыгрывая первые строки стихотворения “Физики и лирики”, употребляя их к месту, а то и нет. Азербайджанские ученые лет пять назад пошли иным путем — взялись исследовать взаимодействие гуманитарных, естественных и технических наук, применив мультидисциплинарный подход, и таким образом проанализировали развитие связей между науками и их взаимное обогащение. Какие плоды это дает?
В ноябре в Баку состоялся Международный семинар “Физика и лирика: мировой опыт и реальности науки и литературы стран Содружества”. Пленарное заседание проходило в столице, в Национальной академии наук Азербайджана, секции работали в Шамахинской астрофизической обсерватории. Затем семинар взял паузу, чтобы плавно перебраться в Объединенный институт ядерных исследований в Дубне.
Открывая форум, президент НАНА Акиф Ализаде заметил, что подобные встречи предоставляют общественности возможность плодотворного сотрудничества между различными сферами знания, а также обмена опытом. Экскурс в историю предпринял вице-президент НАНА Иса Габиббейли. Он напомнил, что взаимосвязь науки с литературой и искусством существует с античных времен, об этом писал еще Аристотель в своей знаменитой “Поэтике”. А спустя тысячелетия уроженец Баку, нобелевский лауреат Лев Ландау решительно утверждал, что без знания поэзии, искусства можно быть только плохим физиком. Продолжая эту мысль, И.Габиббейли сравнил науку и искусство для человека с крыльями для птицы. Ученые объясняют мир, основываясь на научном познании, а люди искусства — опираясь на художественное воображение. Скажем, академик Камал Абдулла признан как талантливый лингвист и драматург. Его роман “Незавершенная рукопись” переведен более чем на 30 языков. Известного профессора Паши Гальбинура знают, как офтальмолога и поэта.
После такого углубленного анализа спорить было особенно не о чем, но и развить сказанное не мешало бы. Тон задал академик-секретарь Отделения физико-математических наук НАНА Назим Мамедов: “Казалось бы, физика и лирика трудно совместимы. Язык физики — это постулаты и формулы, описывающие объективную реальность. А лирика выражает субъективные личные чувства. Что же их связывает? В основе законов физики лежит симметрия окружающего нас мира. Симметрия — синоним прекрасного. Не случайно поэзия, прежде всего лирическая, выражается в поэтических формах, в основе которых опять-таки симметрия. Один из наиболее ярких примеров, подтверждающих это, — Коран. Священная книга написана в поэтической форме газелей (строф арабского стихосложения).
Если обратиться к выдающимся личностям прошлых веков, скажем Низами Гянджави, Шоте Руставели, Александру Пушкину, то их напутствие грядущим поколениям можно выразить словами Низами. Они относятся и к физикам, и к лирикам: “Если бы не было слова, кто бы о мире сказал? Слово страсти — душа. Мы — лишь только дыхание слова. Мы приходим к нему под сияньем всезвездного крова. В том саду, над которым предвечные звезды повисли, что острее, чем слово, толкующее тонкие мысли?” Подчеркнем, что без лирики, то есть без вдохновения, физика вряд ли развивалась бы так успешно. Великие ученые, которые служили ей, были людьми, стремившимися к прекрасному. Они испытывали озарение, наитие — называйте как угодно. То были творцы”.
Участники семинара обращались к природе. Ее познание и описание увлекают и физиков, и лириков. Лирика прекрасна, утверждали некоторые выступающие, и в описании природы, и в продвижении точных наук, но нельзя забывать и о другом крыле “птицы творчества” — здравом смысле, отмечали наиболее рассудительные ораторы, опуская особо увлеченных с небес на землю. Трезвый расчет, напомнили участники обсуждения, должен быть присущ всем ученым в поисках золотой середины и постижении гармонии. В общем, никакого противопоставления физиков и лириков быть не должно.
— А их никто и не разъединяет, — заметил очередной выступающий. — Наоборот, связывает служебная часть речи — союз “и”.
— Однако согласитесь, физикам все же легче вникать в законы стихосложения, чем лирикам в физические теории, — подчеркнул не поддающийся эмоциям следующий участник.
Об этом говорил, в частности, Евгений Молчанов, редактор еженедельника “Дубна: наука, содружество, прогресс”, выходящего в Объединенном институте ядерных исследований. В качестве примера коллега сослался на великих — Лукреция и Ломоносова — им хватило таланта описать все стихии. Вспомним и Пушкина: “Вдохновение нужно в геометрии, как и в поэзии”. Не всем, возможно, известно, что много серьезных ученых ОИЯИ одновременно пишут стихи. Кто — как профессионал, кто — как любитель, но пишут самозабвенно, без фальши. Поэтические голоса ученых Дубны звучат со страниц антологии “Физики — лирики”.
Открывают сборник стихи первого директора ОИЯИ Дмитрия Блохинцева. Его феноменальная одаренность проявилась не только в научной деятельности — он был оригинальным художником, философом, поэтом. Вот его четверостишие из небольшой подборки стихов: “Никто на свете не разбудит души, ушедшей на покой. Но на Земле тебе чужой твои скитаться песни будут”.
Поклонникам поэзии известны строки другого директора института — Алексея Сисакяна, кстати, часто публиковавшегося в “Поиске”. Поэт Татьяна Бек под впечатлением от стихов А.Сисакяна употребила новое слово — “лирофизик”. “Он смело вводит научные термины в поэтические строки и законы высшей математики или физики. Аксиомы, теоремы, гипотезы нанизывает на беззакония любви и нежности”. Пример такого поэтического приема — стихотворение “Наш век”. Оно начинается так: “Это что? Теория вероятности или просто судьбы превратности?” Автор, по его словам, совершает побег в “страну стихов”: “Здесь жизнь — строка, дыханье — рифма. Сердцебиение — ритм, угаданный меж строк. И строгости здесь нету алгоритма. А каждая неискренность — подлог”.
О поэтических экспериментах известных белорусских ученых рассказал профессор Иван Саверченко из Института литературоведения им. Я.Купалы Национальной академии Белоруссии. К поэзии обратился председатель Президиума НАН Белоруссии Владимир Гусаков. Его перу принадлежит цикл стихотворений. Ученый, например, рассуждает о миссии экономической науки в современном обществе: “В чем товарных масс потоки, капитала, где истоки, в чем секрет больших доходов? Как издержки рассчитать, конкурентам фору дать? Разобраться быстро в рисках, обойти их гибко, чисто, кризисов причины знать, превосходство развивать?”
Искренне просто пишет о любви ученый-аграрий академик Иван Шейко: “Кто говорит, что нет любви, наверно, сердца не имеет. Нет теплоты в его груди, он не горит, а только тлеет”; “Прямо на аллею осыпались клены, шелестела осень медною листвой. Вдоль по той аллее я бродил влюбленный в осень золотую, в нежный образ твой”. Лирический герой открыто признается в чувствах: “Я, конечно, не царь и не бог, словно робот все время в работе. Рай небесный создать я не смог, утопая в житейском болоте”.
Так стремительно на “высокой ноте” прошла бакинская часть Международного семинара “Физика и лирика: мировой опыт и реальности науки и литературы стран Содружества”. И если бы Борис Слуцкий хотя бы мог на него заглянуть, думается, остался бы доволен отношением ученых к проблеме физиков и лириков. Однако стихотворение написано, и свое мнение он уже не изменит: “Спорить просто бесполезно. Так что даже не обидно, а скорее, интересно наблюдать, как, словно пена, опадают наши рифмы и величие степенно отступает в логарифмы”.
Юрий ДРИЗЕ
Фото Николая СТЕПАНЕНКОВА
Нет комментариев