Детектор правду говорит. Разработка российских и украинских физиков поможет предотвратить распространение ядерного оружия.

Прошедшая в подмосковной Дубне Третья Международная конференция по сцинтилляционным материалам привлекла ученых многих научных организаций мира. Темой встречи стали проблемы регистрации ионизирующего излучения в различных областях — от физики высоких энергий до медицинской диагностики и систем радиационной безо­пасности. В докладах и выступлениях ее участников не раз подчеркивалось, что такие сложные задачи удается успешно решать лишь общими усилиями исследователей разных стран. В этом смысле показательна совместная работа двух коллективов — Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ) в Дубне и харьковского Института сцинтилляционных материалов (ИСМА) НАН Украины, которые и выступили организаторами конференции. Тесные и плодотворные научные связи позволяют российским и украинским физикам занимать ведущие позиции в этом направлении.
В перерывах между заседаниями удалось взять интервью у директора лаборатории ядерных проблем ОИЯИ доктора физико-математических наук Александра Ольшевского и научного руководителя ИСМА академика НАНУ Бориса ­Гринева. Хотелось узнать, как развивается сотрудничество, что ему способствует и какие сложности оно переживает.
Вначале вопросы представителю Объединенного института ядерных исследований.

— Александр Григорьевич, у вашей лаборатории давние контакты с харьковским институтом, которым руководит академик Борис Гринев. Какие примеры участия в крупных международных проектах с харьковчанами вы могли бы привести?
— Таких примеров достаточно много. Взять хотя бы совместную разработку одного из больших детекторов, расположенных в лаборатории Гран-Сассо (Италия), начатую в начале 2000-х годов. Она потребовала огромного количества сцинтилляционных пластин, составивших основу электронного детектора проекта ОПЕРА. Это очень интересная работа в области нейтринной физики.
К нейтринной же физике относится и разработка жидкостно-сцинтилляционного детектора, которая тоже ведется совместно с учеными ИСМА. В этом году международная коллаборация, в которую входят китайская и американская группы, а также наш институт, получила очень важный физический результат. Он открывает огромнейшие перспективы.
Что касается прикладных направлений, то одно из наиболее значимых — возможность регистрации нейтрино от реакторов и контроль их на расстоянии с помощью измерения потоков этих частиц. Это очень важно. Вся жизнь реактора — как на ладони. Нейтрино расскажут, сколько времени в году он работает, на какую мощность включен и какой процесс происходит в нем в данный момент, случались ли остановки и менялся ли при этом состав топлива. Все эти сведения неоценимы для проверок, которые ведет МАГАТЭ. Давно назрела необходимость создать детектор, работающий независимо от реактора. Это позволило бы иметь реальную информацию и сравнивать ее с той, что дает правительство страны, на территории которой работает ядерная установка. Главное здесь то, что нейтринному потоку нельзя поставить преграду, а значит, и сфальсифицировать данные. Понятно, что такой мониторинг станет надежным средством контроля, позволяющим сдерживать распространение ядерного оружия. Разработку подобных детекторов мы ведем тоже с нашими харьковскими коллегами.
— Украинские ученые часто жалуются, что после распада Советского Союза уровень исследований в области физики высоких энергий в стране резко упал. Как вы можете оценить ситуацию?
— У меня очень хорошее впечатление от работ, которые ведутся под непосредственным руководством Бориса Гринева. То же могу сказать и обо всей украинской науке и той активности, которую проявляют наши коллеги при выполнении проектов. На мой взгляд, уровень их исследований, технологических и инженерных разработок отвечает самым высоким международным требованиям.
Об этом, в частности, свидетельствуют участие ученых Института сцинтилляционных материалов в работе Большого адронного коллайдера, инициативы по сотрудничеству с Японией в одной из перспективных программ, контакты с Европейским центром по исследованию ионов и антипротонов (FAIR) в Дармштадте. В рамках нашего института мы участвуем в выполнении крупных международных проектов, прежде всего таких, как НИКА.
— Какие еще задачи вы решаете совместно в Объединенном институте ядерных исследований?
— В ОИЯИ работают около 30 сотрудников с Украины. Вместе с учеными из России и других стран они ведут исследования по широкому спектру проблем — прикладных и фундаментальных. Что касается сотрудничества нашей лаборатории с Институтом сцинтилляционных материалов, то оно, в частности, связано с созданием новых перспективных материалов. Вместе мы определяем направление поиска, потом они у себя проводят эксперименты, оценивают, что и как лучше сделать. Снова собираемся, обсуждаем — в итоге выкристаллизовывается какая-то новая идея.
Надо отметить, что таких больших и уникальных образований, как Научно-технологический комплекс “Институт монокристаллов”, в состав которого входит ИСМА, в мире немного. Могу назвать еще концерн Сен-Гобен — это международная промышленная группа, со штаб-квартирой в Париже. У компаний партнерские отношения, их ученым интересно друг с другом, но с точки зрения коммерции они жесткие конкуренты. На мой взгляд, то, что удалось сохранить и развить такой мощный научно-технологический комплекс, говорит о позитивной политике Украины в отношении науки.
Следующая серия вопросов к академику НАНУ профессору Борису Гриневу.
— Борис Викторович, недавно мне пришлось побывать в Харьковском физико-техническом институте, где были когда-то сделаны великие открытия. Но сегодня на его знаменитом линейном ускорителе можно снять фильм о гибели цивилизации. В институте, где работают более 2,5 тысячи человек, многое остановлено…
— Так это обычная картина после окончания эксперимента. Та же ситуация, например, в Стэнфорде. У университета миллиардный бюджет, полно нобелевских лауреатов. Но все когда-то кончается, и они тоже пока не занимаются линейными ускорителями. Перешли на другие темы. А детектор, в изготовлении которого, кстати, мы участвовали, передали в Италию.    
Мне кажется, мы еще не совсем осознали особенности работы современного ученого. Его нельзя привязать к месту, как делается у нас. В институтах разных стран, куда мы поставляем свои сцинтилляторы, наблюдаем одно и то же — опыты закончили, написали последние статьи, все закрыли, денег на проект больше не выделяют, и все разъехались на другие эксперименты, кто куда. Лет десять на территории, где проходил эксперимент, — запустение. А установки становятся музейными экспонатами.
В этом смысле украинская система несколько устарела. Очень часто бывает так, если пришел аспирантом на линейный ускоритель, то работаешь там до пенсии и рассказываешь потом о своих достижениях, хотя они уже никому не интересны. Это неправильно! Раньше, между прочим, более решительно меняли тематику отделов, лабораторий…
— Какой же выход?    
— Наука становится все более интернациональной. В различных странах есть умные и образованные люди. Скажем, прочитал физик статью в журнале и чувствует, что напал на жилу. Если ему не дать реализовать свою идею здесь, он будет искать другое место, где ему позволят довести свое дело до конца, где для этого есть возможности. К счастью, сейчас уже уезжать совершенно не обязательно. В стране создана мирового уровня грид-система, объединяющая множество ресурсов разных типов, доступ к которым можно получить из любой точки. В Интернете проводятся коллективные обсуждения. Так что ученые могут, не выходя из дома, продолжать работу и решать, куда двигаться дальше. К сожалению, сейчас в стране не реализуются большие физические проекты. Видимо, потому, что пока не родились у нас такие герои-физики, которые могли бы возглавить и вести масштабные направления.
Такие люди, конечно, у нас будут. Работая в Государственном агентстве по вопросам науки, инноваций и информатизации Украины, я вижу свою задачу в том, чтобы содействовать их появлению. Предпосылки для этого есть. Не за горами то время, когда страна станет ассоциированным членом ЦЕРН. Сейчас налаживаем контакты с FAIR в Дармштадте, надеемся стать участниками больших исследовательских проектов. Пусть мы не будем строить коллайдер или суперколлайдер, но это будут реальные шаги на пути к европейской интеграции нашей страны. В конечном счете, у нас снова появятся великие физики, и мы, надеюсь, проведем свой эксперимент в одном из мировых центров.
— А чем сейчас могли бы заняться украинские физики?
— Направлений работы много. Из наиболее актуальных — изучение темной материи. Решение какой-то части этой гигантской темы, вдруг выросшей перед физиками, мы могли бы взять на себя. Но для этого нам нужны высокого класса специалисты, учебные заведения уровня вузовской элиты мира… В общем, такая масштабная задача требует наличия всей соответствующей инфраструктуры. Надо многое создать, собрать в один кулак, и тогда можно браться за большие задачи.

На снимке: Б.Гринев (слева) и А.Ольшевский
на конференции в Дубне.

Александр РОЖЕН
Фото автора

Нет комментариев