Диссертационный скандал, разразившийся в Московском педагогическом государственном университете, дал старт широкой и, хочется верить, полезной дискуссии о возможных путях совершенствования системы аттестации научных кадров. О необходимости такого обсуждения шла речь и в интервью нашей газете главы ВАК Владимира Филиппова (“Поиск” №10, 2013).
Предлагаем вниманию читателей мнение директора Института экологии Волжского бассейна РАН члена-корреспондента РАН Геннадия РОЗЕНБЕРГА.
Опыт руководства диссертационным советом при Институте экологии Волжского бассейна РАН (специальность “Экология (биология)”; успешно проведено более 170 защит, в том числе около 30 докторских диссертаций) и участия в работе экспертной комиссии ВАК по биологическим наукам (и то, и другое — с 2001 года по настоящее время) позволяют мне вступить в дискуссию и высказать свою точку зрения на предполагаемые изменения.
Сохранение ВАК. Прежде всего, я присоединяюсь к тем коллегам, которые считают необходимым сохранение такой структуры, как ВАК, для России в целом. Попытка “раздраконить” это положение уже предпринималась — например, “защиты” диссертаций (с соответствующей оплатой) в рамках РАЕН или других общественных академий. Предлагаемый сегодня вариант передачи полномочий ВАК в вузы (пусть даже в “самые-самые”) или создания собственной комиссии по присуждению ученых степеней в РАН (см., например, “Поиск” №7, 2013) — из этой же серии. Могу себе представить, что “доктор МГУ” будет принят на докторскую ставку в РАН и наоборот, а вот будет ли принят на тех же условиях в РАН “доктор Тольяттинского госуниверситета” — не уверен… Тем самым, хотим мы того или нет, возникает категорийность научных званий, а, как говаривал Воланд, “свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя”.
Еще одна опасность, которая подстерегает нас на этом пути. До тех пор пока показатель “наличие диссертационного совета” будет входить в число параметров, по которым оценивается вуз или любая другая научная организация, руководители этих учреждений правдами и неправдами будут добиваться открытия таких советов (со всеми вытекающими последствиями по их качеству; об этом, в частности, говорил на слушаниях в Общественной палате по реформе системы аттестации в августе 2010 года руководивший тогда ВАК Михаил Кирпичников (http://www.polit.ru/science/2010/08/04/vak_modern.html)). Мне представляется, что именно с этим и связан процесс постоянного роста числа диссертационных советов после каждого “ремонта ВАК”. Более того, эта тенденция будет сохраняться, если ВАК не вывести из ведения Рособрнадзора и Министерства образования и науки и не повысить его статус, напрямую подчинив правительству (как это было в 1975-1991 годах).
Качество самих диссертационных работ. Нередко приходится слышать о качестве современных диссертационных работ что-то подобное лермонтовскому “да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя…”. Думается, что это можно объяснить несколькими причинами. Разного рода искусственные ограничения и оценки эффективности (трехлетняя аспирантура, необходимость ее завершения “с представлением работы” и пр.) заставляют директоров учреждений “подгонять” научных руководителей, а тех, в свою очередь, — соискателей быстрее завершать исследования. Специфика работы полевых естествоиспытателей такова, что три года — это всего три точки, по которым невозможна никакая достоверная статистика. Очень хорошо, что было предусмотрено увеличение срока аспирантуры для таких направлений до четырех лет (правда, не ясно, чем руководствовались чиновники (опять же не советуясь с научным сообществом), когда увеличили обучение в аспирантуре по специальностям, например, “Экология” и “Гидробиология”, а для “Ботаники”, “Зоологии”, “Энтомологии” и некоторых других биологических дисциплин оставили прежний, трехлетний срок…). Мы (да, наверное, и многие) выходим из этой ситуации, привлекая к научной работе студентов 2-3 курсов, обеспечивая тем самым более длительный период обучения и проведения научных исследований.
В данном контексте академическая наука находится в несколько более привилегированном положении по сравнению с вузовской: аспиранты, докторанты и соискатели практически все свое рабочее время заняты научными исследованиям (как правило, в рамках государственных программ или грантов РФФИ и РГНФ); специалистам и преподавателям вузов приходится много времени тратить на подготовку и проведение лекций и занятий. Правда, они могут использовать “дармовую” студенческую силу для сбора полевого материала или проведения экспериментальных лабораторных работ (курсовые и дипломные работы). Однако формулы “три курсовые работы = одной дипломной”, “три дипломные = одной кандидатской” в этом случае также не способствуют росту качества исследований. Опыт защиты диссертаций по экологии в нашем совете свидетельствует о том, что работы из академических учреждений чаще всего более качественны и интересны, чем вузовские (не стоит обижаться, но это факт). Отсюда вывод: необходимо найти возможность освобождать вузовских соискателей от преподавательской нагрузки (естественно, без потери в заработной плате — очередное “маниловское” предложение…).
Еще одно предложение, более реальное, которое призвано повысить качество защищаемых работ. Как официальных оппонентов для кандидатских диссертаций следует привлекать двух докторов наук и выбирать ведущими организациями (и для кандидатских, и для докторских диссертаций) академические учреждения, федеральные или национальные исследовательские университеты. Конечно, это дополнительная нагрузка на них, но они выделены из “общего списка”, и “оно того стоит…”.
В каких разделах диссертационной работы (подчеркну, я говорю о блоке естественно-научных исследований) возможны условия для плагиата? Прежде всего, это раздел, который называется “Литературный обзор”. Здесь просто следует грамотно расставлять кавычки и ссылки (чему и должен учить научный руководитель своих аспирантов и соискателей). Следует помнить и то, что “литературный обзор” — это не просто сборник цитат; это сборник упорядоченных цитат, направленных на подтверждение или опровержение той или иной оригинальной мысли соискателя. Литературный обзор должен дать четкое видение того, какое место занимает данное исследование в уже существующей естественно-научной картине мира. Для экологических (ботанических, зоологических, гидробиологических и пр.) работ “полевого цикла” исследований обязательными являются разделы “Объекты” и “Методы исследования”. Здесь следует говорить не о плагиате, а о дубляже — вряд ли об особенностях территории Самарской Луки на Волге (как объекта исследования) или метода однофакторного дисперсионного анализа можно сказать что-то новое и оригинальное; здесь также следует просто аккуратно давать ссылки на классическую или справочную литературу. Описание собранного материала или проведенных экспериментов — это область наименее “пригодная” для разного рода фальсификаций, хотя и такого рода примеры рассматривались и на экспертной комиссии ВАК по биологическим наукам и направлялись в диссертационные советы для повторного экспертного заключения (пару лет назад наш совет рассматривал такую работу из Астраханского госуниверситета). Здесь главная роль принадлежит оппонентам и научной общественности, которая сегодня может следить за диссертационными работами через Интернет. Наконец, обсуждение, заключение и выводы — это еще менее “пригодные” для плагиата части диссертации (естественно, если он (плагиат) сознательно не поставлен “во главу угла” работы и она вся не является фальсификацией). В этом контексте я поддерживаю предложение нового главы ВАК Владимира Филиппова о необходимости размещения диссертаций в Интернете для обсуждения их на специальном форуме за определенный срок до предполагаемой защиты (“Поиск” №8, 2013).
Публикации. Качество диссертационных работ, очевидно, будет повышено, если несколько видоизменить систему публикаций.
Ученого (особенно претендующего на докторскую степень) должна знать научная общественность. Это достигается через активное и прямое участие (выступления) в разного рода конференциях и публикации. Последние лет десять ВАК рекомендует журналы, в которых должны быть опубликованы основные результаты исследований. В целом, я поддерживаю такую политику, так как ожидать в ближайшие годы активного “внедрения” отечественных научных изданий в разного рода международные системы цитирования и становления такого рода российской системы (например, на базе РИНЦ) не приходится. Однако составление такого списка можно достаточно просто формализовать.
У нас в России существуют 6 государственных академий — все периодические издания этих академий следует включить в такой список; Минобрнауки определило федеральные и национальные исследовательские университеты — их издания также автоматически попадают в этот список. А вот с рекомендацией остальных журналов следует вернуться к уже отработанной несколько лет назад, но почему-то отвергнутой схеме, когда эти издания (кроме выполнения чисто формальных признаков — периодичность, наличие подписных индексов и пр.; кстати, к формальным признакам следовало бы добавить еще один — бесплатную возможность доступа через Интернет к статьям журнала, что снимет саму возможность “статейного подлога” и облегчит проверку на плагиат; но это, как понимаю, весьма сложно и “завязано” на финансовые возможности издания) проходили обсуждение в научном сообществе и рекомендовались экспертными комиссиями ВАК. Достаточно легко получить оценку приоритетности изданий (кроме, как уже указывалось, академических и “супервузовских”), запросив такого рода списки у диссертационных советов по соответствующему профилю и обобщив их в экспертных комиссиях ВАК.
Наконец, как мне представляется, следует принять очень важную поправку и ввести понятие “профильных журналов” (в первую очередь, для публикации основных результатов докторских диссертаций). Естественно, ученый-биофизик, прежде всего, будет просматривать журнал “Биофизика” и вряд ли станет искать статьи по профилю, например, в весьма достойном, но “сборном” журнале “Известия Самарского научного центра РАН”. Если ученый предполагает защитить докторскую диссертацию по специальности “Биофизика” и ни разу не опубликовался в журнале “Биофизика” — это нонсенс. Если ботаник, претендент на докторскую степень, ни разу не публиковался в “Ботаническом журнале” или в журнале “Растительные ресурсы”, а все его труды опубликованы, например, в журнале “Известия Оренбургского государственного аграрного университета”, его вряд ли будут знать специалисты-ботаники, и он не имеет моральных прав претендовать на высокую докторскую степень. Определить “профильные журналы” и достаточное число статей в них можно также, спросив мнение диссертационных советов по каждой из специальностей.
И последнее о публикациях. Вопрос о “приравнивании” научных монографий к статьям из “ВАК-списка” не столь очевиден, как это изображают некоторые из моих коллег. Монография монографии рознь! Например, изданная в единичном варианте книга в небезызвестном издательстве “Lambert (LAP)” вряд ли может претендовать на научность именно в силу ее “штучности” (хотя вполне допускаю, что такое “зарубежное” издание может принести автору соответствующие балльно-рейтинговые очки, которые суммируются в конце года, и в ряде учреждений на их основе выплачиваются соответствующие надбавки). Конечно, престижно иметь монографию, опубликованную в издательстве “Наука”. Однако сегодня, в разгул коммерциализации “всего и всея”, это также требует значительных средств (правда, часть из которых может быть покрыта через издательские гранты, например, РФФИ). Какой выход из данной ситуации? Следует опять активно привлекать научное сообщество и отдать этот вопрос “на откуп” диссертационным советам и экспертным комиссиям.
Экспертиза работ. Если принимается первый тезис о сохранении института ВАК, то сделаю и некоторые предложения по повышению эффективности работы экспертных комиссий.
Прежде всего, следует в спокойной обстановке (не “быстро-быстро, давай-давай”, как это было в последний раз) вернуться к номенклатуре специальностей, опять же провести консультации с диссертационными советами и усовершенствовать ее, но не чиновниками из министерства, а специалистами. Так, с точки зрения логики, мне совсем непонятно наличие специальности “Ихтиология” и отсутствие специальности “Орнитология” (на Земле обитает около 30 тысяч видов рыб и 10 тысяч видов птиц; научных проблем, связанных с птицами, ничуть не меньше, чем с рыбами). Мне непонятно принятое сегодня разделение специальности “Экология” по отраслям. Почему биологическую по своей сути и определению специальность мы пишем “Экология (биология)” – “масло масляное…”. Более того, для ряда (а может, и для всех) специальностей следует пересмотреть (уточнить, конкретизировать) паспорта специальностей. В частности, любимая мной “Экология” в силу лингвистической удачности термина может рассматриваться (и часто рассматривается) как наука “обо всем”. Наверное, работы, связанные с исследованием разного рода технологий борьбы с загрязнением, которые как раз и защищаются по специальности “Экология (по отраслям)”, следовало бы объединить в другую специальность (например, “Антропогенные загрязнения и борьба с ними”), создав для нее свой паспорт специальности.
Ряд нововведений, принятых ВАК в 2010-2012 годах, увеличил объем “бумажной” работы экспертов: теперь, чтобы вызвать на экспертный совет соискателя той или иной степени, необходимо от руки (что стало уже для пользователей ЭВМ весьма существенной проблемой) исписать пару страниц мелким почерком, сочиняя мотивированную апелляцию в диссертационный совет, совсем без уверенности, что в результате такой переписки будет получена вся необходимая информация о рассматриваемой работе. Ранее на заседание экспертного совета обязательно вызывался чиновник достаточно высокого ранга для того, чтобы эксперты смогли убедиться в его непосредственном участии в проведенном исследовании. Я помню, например, вызов губернатора Астраханской области Александра Жилкина, который защитил докторскую диссертацию по биологическим (не экономическим или политическим) наукам по специальности “Экология” и который весьма достойно представил результаты работы и доказал свой вклад в ее выполнение. Думается, что такую норму следует прописать в Положении о защитах диссертаций.
На мой взгляд, надуманной является и проблема совмещения членства в экспертной комиссии ВАК и в руководстве диссертационных советов (“Поиск” №6, 2013). По факту, диссертационный совет возглавляет ведущий ученый в данной области, который зачастую является и руководителем учреждения (в нашем экспертном совете по биологическим наукам из 35 членов — 2 академика, 8 членов-корреспондентов РАН и РАМН; из 11 “приезжих” — 7 директоров или проректоров научных и учебных заведений). Убрав такого рода “совместителей”, мы неизбежно понизим профессиональный уровень экспертизы. Если с помощью этой меры предполагается снизить “коррупционную составляющую” (прежде всего, знакомство председателей диссертационных советов), то, учитывая, что “наша прослойка тонкая” и члены советов также хорошо знают многих коллег из родственных учреждений и советов, добиться полной аналогии с судом присяжных опять же не удастся. Кстати, раз возникла “судебная аналогия”, мне представляется бессмысленным вводить какой-либо срок давности на повторную экспертизу подозреваемой в плагиате работы — разве через 10 лет и один день плагиат перестанет быть плагиатом? Кроме того, не будем забывать и некоторую “экономическую составляющую” (командировки) для экспертов-немосквичей: руководитель совета (руководитель организации) в свои приезды на заседания ВАК решает и многие проблемы “в центре”, связанные с руководимым им учреждением, и делегировать два раза в месяц еще одного сотрудника только для работы в ВАК в современных условиях ограниченного бюджетного финансирования весьма накладно. Таким образом, это решение приведет к сокращению участия в работе ВАК ученых из регионов и к еще большему участию в экспертизе специалистов-москвичей, что точно “не есть хорошо”.
Завершая свои рассуждения на заданную тему, замечу, что я остаюсь оптимистом и верю в то, что наша система аттестации кадров высшей квалификации продолжает быть наиболее эффективной (особенно в естественно-научной сфере) и при аккуратной модернизации станет еще лучше.
Нет комментариев