Что плохого в желании людей помочь друг другу? Да ничего — обычное дело, благородное даже. Вот и участники описываемых ниже событий друг другу помогли. Но в итоге история вышла некрасивая. Даже скандальная, если учесть, что ее действующие лица — достаточно авторитетные ученые.
Вернуть на время
О целесообразности привлечения в российскую науку исследователей-соотечественников, успешно работающих за рубежом, на государственном уровне заговорили лет пять назад. Первая официальная попытка хоть на время вернуть их в российские лаборатории была предпринята в конце 2008 года. Тогда Федеральное агентство по науке и инновациям запустило мероприятие 1.5 “Проведение научных исследований коллективами под руководством приглашенных исследователей”, включенное в ФЦП “Научные и научно-педагогические кадры инновационной России”. Его целью провозглашалось “развитие устойчивого и эффективного взаимодействия с российскими учеными, работающими за рубежом, использование их опыта, навыков и знаний для развития отечественной науки и образования”. Одним из формальных условий работы соотечественника на российскую науку было его пребывание на территории нашей страны не менее двух месяцев в году и четырех — в ходе выполнения проекта, рассчитанного на два года. Это условие было одновременно трудновыполнимым (в том случае, если приглашенный руководитель имеет постоянную преподавательскую позицию в зарубежном университете и может вырваться в Россию только во время отпуска) и слишком обтекаемым, поскольку физическое нахождение соотечественника в родной стране еще не гарантирует его работы над конкретным проектом.
В феврале 2011 года Минобрнауки был объявлен очередной конкурс заявок по мероприятию 1.5, и вскоре один из госконтрактов достался Алтайскому государственному университету. Проект “Патриотизм и национализм: ментальные репрезентации и поведенческие стратегии населения современной России” с финансированием в 2 млн рублей должен был быть выполнен к концу ноября 2012 года под руководством профессора кафедры славянских языков и литератур Принстонского университета (США) антрополога Сергея Ушакина. Руководителем темы “на месте” стала профессор АлтГУ доктор социологических наук Светлана Максимова.
Кого-то может удивить выбор столь неожиданной темы (все же Алтай — не самый сложный в национальном отношении регион), но для сегодняшней России в целом “национальный вопрос” стоит довольно остро. Поэтому летом прошлого года мы решили рассказать о ходе выполнения проекта и связались с Сергеем Ушакиным.
Цель преследовали самую очевидную: познакомить читателя с суждениями ученых по поводу явлений и проблем, свидетелями которых мы все чаще становимся в повседневной жизни. Особенно интересен был взгляд “со стороны”, который, как мы рассчитывали, привнес в исследование выпускник Алтайского госуниверситета, работающий сегодня в одном из ведущих вузов США.
Не был, не участвовал
Сергей Ушакин огорошил коротким ответом по e-mail: “Сказать мне особо нечего — к проекту я не имею никакого отношения”. Напомним: к тому времени работа в АлтГУ по мероприятию 1.5 должна была близиться к завершению (она длилась уже больше года).
— Как же так? — удивились мы и вновь атаковали вопросами американского ученого. Тогда он предложил встретиться в Москве, где через некоторое время намеревался быть проездом из Бишкека.
Скажем сразу, Сергей Ушакин явно не собирался провоцировать конфликт с российскими коллегами, поэтому мы договорились, что не будем превращать разговор в “расследование”, а побеседуем о его научной деятельности, и именно это обстоятельное интервью впоследствии было опубликовано в “Поиске” (№38, 2012, https://poisknews.ru/theme/science/4189/).
Тем временем в редакцию пришел ответ из Алтайского госуниверситета, куда мы также обратились с просьбой рассказать о ходе заинтересовавшего нас исследования. Руководитель темы от АлтГУ профессор Светлана Максимова прислала в редакцию девятистраничный отчет, из которого следовало, что все идет по плану, в алтайском вузе выполняется уже третий этап проекта, причем в соответствии с “мировыми стандартами”.
В документе подробно говорилось об актуальности выбранной темы и обращалось внимание на необходимость “сохранения целостности страны и формирования единой гражданской идентичности”. Также подчеркивалось, что “недавние массовые беспорядки в Москве и других регионах страны, являющиеся следствием активной националистической пропаганды и мигрантофобии, демонстрируют необходимость активного поиска путей решения данной проблемы”.
Не будем далее углубляться в цитирование присланного в редакцию отчета, скажем только, что помимо упоминаний об изучении “мирового опыта”, ссылок на соответствие алтайских исследований методологии, применяемой в Великобритании и США, какая-либо иная содержательная информация об участии в проекте американского руководителя отсутствовала. При этом говорилось, что доля зарубежного руководителя в общем объеме фонда оплаты труда по НИР составила 20%. В скобках было отмечено, что показатель достигнут.
Это обстоятельство сильно удивило Сергея Ушакина, с которым мы встретились в Москве через некоторое время. По словам ученого, никаких денег он не получал и получать не собирался, поскольку в проекте никоим образом не задействован.
— Алтайские коллеги обошлись без меня, и, как я понял, я был им не очень-то и нужен, — рассказывал “Поиску” американский исследователь. — Я действительно согласился возглавить проект и полагал, что вместе с алтайскими учеными займусь его разработкой, составлением методик исследований, под моим руководством будут проводиться опросы и т.д., но затем выяснилось, что все это делается в Барнауле самостоятельно, без учета моих пожеланий и моего мнения. Видимо, я не совсем понял суть своего участия…
Но примерно так понимали суть руководства проектом и мы: иностранный ученый должен быть вовлечен в работу с самого начала и постоянно отслеживать ее ход. А иначе откуда взяться передовому зарубежному опыту, так необходимому при подготовке отечественных кадров?
Впрочем, можно было предположить участие Сергея Ушакина на завершающей стадии проекта, поскольку в отчете говорилось о грядущем в конце 2012 года (ноябрь-декабрь) двухмесячном пребывании американского ученого на территории РФ и проведении им двух научных семинаров в алтайском вузе.
— Это исключено. Как я могу уехать из Принстона в разгар учебного года? Меня просто лишат профессорского места. Я не готов к таким жертвам.
Вот, собственно, и весь разговор.
Анализировать успехи коллег в исследовании, которым он якобы руководит, Сергею Ушакину явно не хотелось: “Они что-то делают, стараются”.
Мы со своей стороны тоже не стали торопиться с выводами, тем более что о ситуации с этим проектом стало известно и в Научном фонде подготовки кадров — организации, которая осуществляет аналитическое обеспечение реализации ФЦП “Кадры”. Вернуться к теме предполагали, когда со всем этим разберутся, но “руку на пульсе” держали.
И действительно, вскоре нам показалось, что ситуация начала меняться. Из НФПК связывались с российским и американским руководителями проекта — об этом мы узнали со слов Сергея Ушакина, а вскоре и по тональности его коротких e-mail сообщений почувствовали: дело налаживается. Отношение американского ученого к проекту улучшалось с каждым новым письмом. Если поначалу он сожалел: “Я не понял, что именно они нашли и в чем состоит вклад исследования”, и явно не собирался в Барнаул, то спустя несколько дней повеселел и сообщил: “Мы вроде как-то разрулили ситуацию. Я приеду в декабре и проведу несколько семинаров”.
Было не очень понятно, почему он говорит о декабре (ведь окончание проекта намечено на ноябрь!), но мы в любом случае решили побывать на семинарах в АлтГУ, чтобы посмотреть, чем же завершилась работа, а заодно встретиться со всеми участниками этой истории.
Однако лететь в Барнаул в конце прошлого года так и не пришлось. Предложенный американским ученым вариант не устраивал Алтайский госуниверситет, поскольку отчет сдавался осенью и никакие декабрьские семинары “пришить” к нему не представлялось возможным.
Удивило другое: итоговый отчет по проекту был без вопросов засчитан, а экспертное заключение по результатам работ содержало, к примеру, такие неожиданные выводы: “Социологические исследования проведены с использованием современных технологий на уровне мировых стандартов. Роль в разработке и внедрении современных технологий комплексных социологических исследований приглашенного ученого Ушакина С.А. (США) очевидна, без его участия работа едва ли была выполнена на должном уровне”. Не беремся оценивать исследовательскую составляющую проекта, но то, что в нем нет и не было “американского следа”, очевидно.
Ужас-ужас-ужас
Командировка корреспондента “Поиска” в Барнаул все-таки состоялась в феврале этого года. В городе было несколько дел, в один из дней я выбралась в АлтГУ и дождалась Светлану Максимову после лекции. Было понятно, что ей вспоминать завершившийся два месяца назад проект не особенно приятно.
— Вы все-таки приехали… — растерянно проговорила она. — А я, признаться, неоднократно перекрестилась, когда приняли наш отчет: все, думаю, конец моим мучениям.
И Светлана Геннадьевна рассказала мне свою версию этой истории. Госконтракт был заключен в апреле 2011 года, но американский руководитель с самого начала особого интереса к проекту не проявлял. Максимова за все отвечала сама (“Я ведь тоже доктор наук”), при этом Сергея Ушакина о ходе работ информировала и неоднократно просила приехать — подписать документы, предоставить личные данные для отчета, провести семинары, наконец. Он же постоянно отвечал, что занят: в Америке ужасно много работы.
— Просто в каждом письме: ужас-ужас-ужас. А у меня работы меньше, что ли? — сокрушалась Светлана Геннадьевна.
Ушакин, даже если и бывал в России (то в Казани, то проездом в Бишкек, то по личным делам в Барнауле), встретиться с Максимовой все никак не мог. Тем не менее проект потихоньку двигался, поэтапные отчеты принимались, молодые исследователи работали, статьи готовились. В университете деятельностью С.Максимовой были очень довольны — выполняется госконтракт с международным участием, а там, возможно, и до мегагранта недалеко.
— А в чем все же роль Ушакина состояла? Вы, как я теперь понимаю, все исследование сами придумали и провели?
— Я знала, что у Сергея написано много работ, связанных с национализмом и патриотизмом на примере Кыргызстана, — поделилась Светлана Геннадьевна. — Я посмотрела и предложила: хорошо бы и у нас такое провести. Уж очень хотелось, чтобы наш университет продвинулся. А еще я до сих пор рассчитываю, что он нам статьи поможет в приличном журнале опубликовать — для университета это очень важно.
— А разве есть национальная проблема на Алтае? Я уже несколько дней в городе, но ни характерных гостей из бывших союзных республик, ни иных чужеземцев не встречала. Кстати, судя по полуметровому слою льда на тротуарах и проезжей части, убирать их у вас решительно некому — нет здесь гастарбайтеров.
— Алтай — это приграничная территория, через которую идет поток приезжих в города России. Рядом — Новосибирск, Красноярск, Омск. Настанет лето, туда потянутся рабочие из Средней Азии. Так что это все для нас актуально.
По словам Светланы Максимовой, когда ей позвонили из НФПК и сообщили, что Ушакин не признает руководства проектом, она испытала шок.
— Мы ведь уже сколько раз отчитывались, что у нас все нормально, семинары и конференции проводятся. Зачем же он так?! — посетовала Светлана Геннадьевна.
— Но ведь он на них не присутствовал.
— Но в России-то он был… хоть и проездом.
— То есть вы писали в отчетах, что Сергей, будучи в России, в этих мероприятиях участвовал?
— Ну да, мы с ним договорились, что и он будет так отвечать.
Светлане Геннадьевне не позавидуешь. Ну что мешало, раз уж так сложилось, вовремя притормозить и не плести кружева лжи? Два миллиона, конечно, на дороге не валяются, но ведь репутация вуза, да и своя — дороже.
— Когда из НФПК позвонили, я пошла к проректору по науке, все рассказала. Он посоветовал: связывайся с Сергеем, пусть пишет, что отказывается от проекта. Деньги соберем и вернем, раз так вышло.
— Почему же вы этим путем не пошли?
— Я же не одна по госконтрактам в АлтГУ работаю. Университет будет подставлен, грязью облит, больше ничего не дадут. Да и Сергей обещал в ноябре на конференцию приехать. А потом вдруг пишет: приеду в декабре, не могу студентов своих бросить. А кому он тут в декабре нужен? У меня проект в ноябре закрывается.
— Как же вы отчитались?
— Написали, что семинары все же состоятся, учли необходимые по срокам пограничные штампы в паспорте Сергея — и нужное число месяцев пребывания в России наскребли. В общем, роль приглашенного исследователя мы показали. Да и сам проект получился неплохой: столько всего сделано, работа продолжается, диссертации готовятся, — поделилась Светлана Геннадьевна.
В середине декабря Максимова получила из НФПК долгожданное заключение по итоговому отчету: все показатели достигнуты, индикаторы в норме, заявленные цели достигнуты и местами планы перевыполнены. За свое “участие” в проекте Сергей Ушакин заработал 330 тысяч рублей.
Имя в помощь
Вот эти 330 тысяч, полученные Ушакиным по сути за “аренду” имени, не давали покоя и по приезде в Москву. Вроде бы адекватный человек, неужели в этой ситуации репутацией не дорожит?
Мы вновь связались с ним и задали этот вопрос. Ответ пришел быстро:
“Осенью у меня был жесткий разговор со Светой. Она меня убедила, что выходить из проекта не стоит и что приемлемым компромиссом будет семинар в декабре. О деньгах тогда и речи не было. Потом Светлана сообщила, что нужно срочно их получить, потому что закрывается год и все такое. В итоге деньги действительно получила моя сестра. Поскольку с семинаром мы определились, ничего подозрительного я в этом не видел. Потом выяснилось, что декабрь — время неудачное. Что мне в этой ситуации было делать? Я приехал в январе (за свой счет и в разгар работы в Принстоне), встречался со Светой и проректором. Итогом стало решение начать работать над блоком статей для журнала, но, если честно, я не очень уверен, что и тут “срастется”… Для меня участие в проекте стало поучительным. Он проходил в абсолютно бюрократическом формате, в котором всех интересует только отчетность, а не реальные исследования, на которые отводится смехотворное время. Я думал, что коллегам действительно нужны мои работы, мои идеи, мой опыт и мои мысли, а все эти бюрократические вилки и рогатки — дело десятое и внешнее. Теперь я понимаю, что всех интересовало только мое имя, под которое дадут деньги, а про остальное можно забыть”.
Ну а теперь, собственно, о помощи ближнему (хотя в описываемой ситуации уместнее говорить о “медвежьей услуге”). За годы общения с нашими соотечественниками, успешно двигающими сегодня западную науку, стало понятным их желание приносить посильную пользу своим российским наставникам, родному вузу, лаборатории, бывшим коллегам. Это стремление есть у большинства уехавших ученых и воплощается по-разному: кто-то организует летние школы, кто-то приезжает читать лекции, кто-то консультирует аспирантов, помогает с публикациями работ, да мало ли что еще можно сделать хорошего для родной страны. Особенно это относится к поколению ученых, уехавших в 1990-е и сохранивших традиции советской научной интеллигенции. Многие из них принимали и принимают участие в мероприятии 1.5. И при всех недостатках его организации, связанных с обилием бумажной суеты, на вопрос: будете ли участвовать в аналогичных проектах? — отвечают утвердительно. Мотив: это приносит пользу моему университету. Что же касается пользы, то она многогранная: это и дополнительное финансирование, и подъем престижа родного вуза, и оживление в нем научной обстановки.
Примерно такими же мотивами наверняка руководствовались и участники нашей истории. Выпускник исторического факультета АлтГУ Сергей Ушакин согласился помочь университету получить госконтракт под свое нынешнее зарубежное имя. Светлана Максимова, окончившая биофак и аспирантуру социологического факультета этого же вуза, из самых что ни на есть благих побуждений вызвалась взвалить на себя сам проект и все “бумажные хлопоты”, а заодно и бремя ответственности перед проверяющими органами. Алтайский госуниверситет выступил гарантом проекта — проваленного, как мы теперь знаем. Ну а НФПК, будучи в курсе проблем, но стремясь не выносить сор из избы, признал его состоявшимся и полностью соответствующим условиям мероприятия 1.5.
В итоге “подставились” все. Ушакин так ничего и не сделал, но от денег не отказался. Максимова предъявила липовые данные. АлтГУ, с которым заключался госконтракт, заработал пятно на репутации. НФПК сделал вид, что главное — отчетные показатели, а с ними все в порядке.
Есть ли гарантия, что этот случай — единичный? У нас такой уверенности нет.
Как мы знаем, ФЦП “Научные и научно-педагогические кадры инновационной России” планируется продолжить в 2014-2020 годах. На сайте Минобрнауки размещен соответствующий документ, в котором сообщается, что на финансирование проектов под руководством приглашенных исследователей предполагается выделить гигантские деньги — 13 400 миллионов рублей! Можно только приветствовать стремление государства привлечь в Россию носителей мирового научного опыта. Но если все останется так, как есть, не будут искоренены причины, которые привели к описанной ситуации, эффект от программы окажется совсем иным, чем ожидает руководство страны.
Светлана Беляева
P.S. И еще один штрих к общей картине: и Светлана Максимова, и Сергей Ушакин сейчас работают над новыми проектами по мероприятию 1.5 — с новыми темами и новыми партнерами. Оба говорят, что теперь все “в ажуре”.
ПОЛНОСТЬЮ МАТЕРИАЛ СПЕЦВЫПУСКА ДОСТУПЕН В ФОРМАТЕ PDF.
Нет комментариев