Сладим с укладом? Переход на новый технологический уровень требует перестройки образования.

О том, что ключевой фактор для перехода России к шестому технологическому укладу — это новые кадры, на первом Международном форуме технологического развития “Технопром-2013”, недавно прошедшем в Новосибирске, говорили многие (см. статью “Прыжок со дна кастрюли”, “Поиск” №47). В каком-то смысле это стало уже такой же безусловной истиной, как дважды два — четыре. А если конкретно: что значит — “новые” и каким образом их растить?

Эволюция интеграции
Неудивительно, что на форуме в Новосибирске, говоря о перспективах технологического развития, то и дело упоминали университеты. Среди партнеров форума были организации, имеющие самое непосредственное отношение к высшей школе. Это и РАН, и Агентство стратегических инициатив, и Ассоциация технических университетов, которая по просьбе губернатора Новосибирской области Василия Юрченко организовала обсуждение кадрового вопроса на двух круглых столах: “Интеграция образования, науки и производства” и “Кадры технологического развития: задачи модернизации образования”.
Шестой технологический уклад в 2010 году в развитых странах составлял около 5%; как считают ученые, он должен там завоевать ведущие позиции к 2018-2020 годам. И это означает, что Россия, если она намерена обогнать конкурентов и, минуя пятый технологический уклад (который мы, по выражению Дмитрия Рогозина, “профукали” — в России ему соответствуют всего 10% технологий), сразу перескочить к шестому, уже сегодня должна быть готова к обучению людей, которым предстоит в нем работать. Общее опять же мнение, что в одиночку ни вузы, ни работодатели, ни научные учреждения подготовить таких специалистов не могут. Необходима интеграция усилий.
Об общесистемных мерах, предпринимаемых Минобрнауки для ее укрепления, рассказал заместитель министра образования и науки Александр Климов, выступая на круглом столе “Кадры технологического развития: задачи модернизации образования”. В Законе об образовании, вступившем в силу с 1 сентября этого года, легализировано создание базовых кафедр на предприятиях и в организациях — инструмент, позволяющий легитимно перенести часть учебного процесса на производство. “Потому что сколько бы средств мы ни инвестировали в образование, мы никогда не сможем угнаться за новыми технологиями, за новым оборудованием”, — признал замминистра.
Еще один серьезный момент, который, как ожидается, позитивно повлияет на удовлетворенность работодателей молодыми специалистами, — урегулирование в Законе об образовании вопросов взаимоотношений выпускников, которые обучались по договору целевого обучения, с предприятиями. Не секрет, что до сих пор далеко не все из “целевиков” по окончании вуза выполняли договоренность и прибывали работать на производство, которое оплатило их обучение. Теперь, когда все юридические вопросы решены, осталось дождаться выхода соответствующего постановления правительства, и проблема будет снята, что, как считает замминистра, послужит усилению интеграции между высшей школой и производством.
Наконец, третья опора интеграции — прикладной бакалавриат, то есть программы высшего образования, максимально ориентированные на потребности современного производства, нацеленные на подготовку высококвалифицированных рабочих и массовых инженерно-технических кадров. Эти программы должны разрабатываться вузами совместно с предприятиями. В ФЦП “Развитие образования” задан целевой показатель: по программам прикладного бакалавриата будут учиться 30% студентов. Уже в этом году на прикладной бакалавриат выделяется 20 тысяч бюджетных мест (сейчас проходит конкурс по их распределению между вузами). В перспективе, по словам замминистра, эта цифра постепенно дойдет до 100-120 тысяч.
Ректор МГТУ им. Н.Э.Ба-умана Анатолий Александров добавил, что в Бауманке есть не только базовые кафедры, но и целые факультеты, однако надеяться только на них не стоит: “Должно быть хорошее сочетание: уникального оборудования, которое есть на предприятиях, конечно, не заменить, но и у технического университета должна быть сильная материальная база. Без этого он существовать вряд ли сможет”.
Взаимодействие университетов и работодателей актуально и для профессионально-общественной аккредитации образовательных программ. Профессор Александр Чучалин, проректор Национального исследовательского Томского политехнического университета, раскритиковал статью 96 нового Закона об образовании, где говорится о том, что такую аккредитацию вправе проводить работодатели, их объединения, а также уполномоченные ими организации. Работодатели в одиночку не могут судить об общественно-профессиональном признании образовательных программ с точки зрения необходимости подготовки именно таких специалистов для технологического развития страны. Тем более они не могут уполномочить кого-то это делать. Новый закон определяет общественно-профессиональную аккредитацию как признание качества подготовки выпускников, освоивших данную программу, соответствие подготовленности молодого специалиста требованиям профессиональных стандартов. Но и профстандарты не могут задавать требования к программам — только к результатам обу-чения. Сейчас Минобрнауки, Рособрнадзор, РСПП занимаются разработкой нормативной базы, которая регламентировала бы взаимодействие академического сообщества и работодателей.
Свои предложения подготовила и Ассоциация инженерного образования, имеющая неплохой опыт в сфере аккредитации образовательных программ — более 250 программ в России, Казахстане, Узбекистане, Киргизии было аккредитовано ею по международным критериям. Около 100 из этих 250 были сертифицированы. Иными словами, международное признание получила примерно каждая третья. “Мы выработали процедуры для аккредитации программ среднего и высшего профобразования по пяти уровням, — рассказал А.Чучалин. — И когда они будут утверждены Аккредитационным советом, мы начнем настойчиво убеждать вузы учитывать их при проектировании новых и модернизации действующих образовательных программ. В перспективе это поможет нам выйти на подготовку специалистов, которые сдвинут этот технологический застой, и мы сможем перейти хотя бы в пятый технологический уклад”.
Стратегические инициативы
Позднее, уже на пленарном заседании, ректор Бауманки не без гордости подчеркнул, что на отраслевых факультетах, где готовятся кадры для космической отрасли и “оборонки”, студенты в университетские аудитории попадают реже, чем на предприятие. Они учатся “не за какой-то виртуальной игрой, а в реальном процессе конструирования, в технологическом процессе”, производство становится для них привычной средой, и потом никаких сложностей при переходе к трудовой деятельности после университета не возникает.
Неожиданно ему возразил руководитель направления “Молодые профессионалы” Агентства стратегических инициатив (АСИ) Дмитрий Песков: “В мире сегодня, наоборот, технологическое проектирование и конструирование проходят в форме виртуальной игры”. Привел пример: американская частная космонавтика добилась значительного удешевления стоимости производства за счет специальных технологий, позволяющих проводить конструирование в форме виртуальной игры. “Такие кадры готовятся лучше, быстрее и дешевле, чем в традиционных логиках, — подчеркнул Д.Песков. — И если мы не перестроим образование, мы отстанем и проиграем конкуренцию. Шестой технологический уклад не появится в старых организационных формах”.
Подробно о том, что он понимает под “перестройкой образования”, руководитель направления “Молодые профессионалы” рассказывал на специальной секции, посвященной результатам “Форсайта образования 2030”. Подчеркнув, что речь пойдет о глобальных тенденциях, а не о российской ситуации, Д.Песков обозначил вызовы, которые дают основание для поиска новой модели образования. Во-первых, появление Интернета и цифровых технологий, давшее возможность разработки новых моделей создания, сохранения и трансляции знаний. Во-вторых, быстрое развитие нового рынка технологических “стартапов” в образовании. По словам Д.Пескова, ведущие венчурные фонды мира уже признали, что сегодня онлайн-образование сравнимо с онлайн-коммерцией в начале 2000-х годов — “дальше все только круче”. Создается совершенно новая архитектура образования, в которой нет места традиционным институтам, поскольку в ней те же самые задачи решаются быстрее и подчас эффективнее. В-третьих, следствием гиперконкуренции и быстрого развития отраслей становятся глобальная борьба за таланты и высокие требования к форматам подготовки по содержанию и по времени. Наконец, очень серьезен вызов “потребительского сообщества”: стремление к облегчению жизни, когда знание или информационную услугу можно получить автоматически, просто нажав кнопку или клавишу, становится опасным для когнитивных функций, саморазвития человека. И это тоже аргумент в пользу того, что образование не может оставаться прежним.
Набирает популярность так называемый когнитивный фитнесс — то, что помогает в режиме он-лайн в любое время суток развивать когнитивные навыки. Крупнейший провайдер в этой сфере собрал около 500 млн пользователей со всего мира, которые каждый день выполняют задания на развитие памяти, внимания, реакции и т.д. Открытые онлайновые курсы способны эффективно обучить миллиарды человек, и, собственно, уже сотни тысяч российских студентов обучаются на Coursera, получая качественное образование. И обычный университетский преподаватель, который просто читает лекции, будет вытесняться из системы, потому что “хороший виртуальный учитель лучше плохого реального”.
Подробную информацию о результатах форсайта “Образование 2030” можно найти на сайте АСИ. Многие тезисы вызывают протест у традиционно настроенных представителей вузовского сообщества. (Как считает Д.Песков, образовательная система сегодня потеряла способность к изменениям, все реально происходящие в ней изменения задаются внешними факторами).
Тут есть о чем подумать.

ПОЛНОСТЬЮ МАТЕРИАЛ СПЕЦВЫПУСКА ДОСТУПЕН В ФОРМАТЕ PDF

Наталия БУЛГАКОВА

Нет комментариев