Модернизация. Смысл, заключенный в корне этого слова, словно бы противоречит самой сути истории как науки о прошлом. На недавней конференции в Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ) историки убедительно показали, что их наука играет неоценимую роль в сопровождении и развитии в стране многих современных общественно-значимых процессов. Конференция называлась “Университетский потенциал исторического знания и исторического образования в контексте современной модернизации”.
Музы обслужат
Создание Российского государственного гуманитарного университета было отчасти ответом на вызов времени: когда на месте бывшего СССР появилось несколько независимых государств, российское общество всерьез обеспокоилось вопросами самоидентификации, оно нуждалось в переосмыслении своего прошлого. Является ли история современной России продолжением истории СССР? Завершена ли окончательно советская цивилизация? Эти вопросы волнуют историков и сегодня, они пытаются воссоздать картину былого с новых позиций.
Подвести итоги советского периода и дать ему взвешенную оценку позволит, к примеру, работа над масштабным проектом по воссозданию истории России с древнейших времен до наших дней, инициированным Институтом российской истории РАН. В нем примут участие не только ученые Российской академии наук, но и вузовские исследователи. “Прошло 20 лет с момента создания нового государства и 25 — с начала перестройки. Настало время, когда мы должны задуматься о запуске этого проекта. Приглашаю всех историков к участию”, — призвал директор Института российской истории РАН доктор исторических наук Юрий Петров. Он сообщил, что работа начнется уже в апреле этого года: в частности, состоится заседание, посвященное проблемам периодизации отечественной истории.
Отметив, что национальная история крайне необходима как средство воспитания гражданской идентичности поколений, Ю.Петров предостерег коллег: “История является хорошим экспертом, способным формировать государственную идеологию. К сожалению, бывает, что власть заказывает не только экспертизу, но и результат”.
Впрочем, основная критика со стороны профессионалов досталась отнюдь не власти, а так называемым “историкам нетрадиционной ориентации”. “Мы наблюдаем рост мистических настроений в обществе, падение авторитета науки, снижение внимания к ней. Происходит дебилизация (извините за грубое слово) целых поколений. Этому способствует масс-культура”, — говорил Ю.Петров, приведя в качестве примера результаты одного из последних опросов: большое число молодых россиян считают, что Солнце вращается вокруг Земли. “Наша огромная беда и вина заключается в том, что слишком многие люди не только не знают Коперника, но и доверяют Фоменко. Это люди с высшим образованием”, — поддержал коллегу председатель Археографической комиссии РАН, профессор РГГУ Сигурд Шмидт.
По мнению тележурналиста, заведующего кафедрой РГГУ Николая Сванидзе, то, что власть поощряет интерес к истории и видит в ней замену идеологии, совершенно естественно: история сама предоставляет соблазн быть использованной для воспитания молодых поколений. “И русская классическая литература, и власть абсолютно правы, это надо использовать”, — сказал он.
Кстати, тележурналисту досталось от историков за его телепередачу “Суд времени”. Развлечение с помощью истории, по мнению директора Института этнологии и антропологии РАН академика РАН Валерия Тишкова, неоднозначно: “За историю голосуют. Но ведь это наука, профессиональное занятие. Как, например, можно отдавать на голосование телевизионной аудитории вопрос о количестве хромосом в клетке?” Большое значение этой передачи, считает В.Тишков, в том, что она стимулирует развитие интереса к историческому прошлому. Но есть в ней и очень существенные перекосы. “Увлечение историей в какой-то момент становится формой отрицания настоящего, появляется формула “как мы хорошо тогда плохо жили”, — отметил В.Тишков, процитировав фразу одного из героев передачи “Мы сегодня живем на помойке”. — Зачем все эти разговоры об истории, если мы отрицаем сегодняшнюю жизнь?”
Нейтрализовать негативное влияние масс-культуры на понимание народом своей истории можно только с помощью диалога между профессиональными историками и теми, кто занимается историей как шоу. “Музы обслуживают всех, ими пользуются в разных целях. Но историки не могут стоять в стороне, они должны помогать сценаристам, писателям, музейным работникам, критикам, составлять с ними общие команды”, — считает В.Тишков.
Профессор РГГУ Лидия Березовая призвала “не противопоставлять историю как науку и историю как национальный миф”. Важная социальная общественная функция истории — формирование общественных героев. Кем и чем гордятся россияне? Победой в Великой Отечественной войне, полетом Гагарина, великой русской культурой. “Но все до крайности мифологизировано, завалено продукцией масс-культуры. Историки должны в этом процессе участвовать”, — заметила профессор.
Николай Сванидзе не видит ничего драматического в параллельном развитии двух связанных с историей направлений: академической науки и экранной публицистики. “Я не скажу, что какое-то направление выше другого, — считает журналист. — Они будут взаимодействовать, дополнять друг друга, конкурировать по кадрам. Кстати, для ориентированных на карьеру молодых людей второе направление более привлекательно”. Поэтому первостепенной задачей историков становится воспитание учителей: “Много копий ломается при создании учебников, но учебники не так важны. Школьники забывают пройденный параграф после урока. А учитель смотрит им в глаза, он будет излагать и требовать ту интерпретацию событий, которая соответствует его мировоззрению”.
Глаза в глаза
О ведущей роли преподавателя в историческом образовании говорил и ректор РГГУ Ефим Пивовар: “В советскую эпоху мы учились в школе по одинаковым учебникам. Но уроки были разные! И это зависело не от учебника, а от учителя”. Хотя, считает ректор, дискуссии о формировании новых учебников по истории тоже крайне важны.
Одной из нетривиальных форм воздействия на будущих историков должен стать портал РГГУ “Родная история”, где планируют разместить лучшие лекции, публикации, диссертации, материалы конференций РГГУ по исторической тематике. Причем словосочетание “родная история” создатели портала понимают очень широко: это и отечественная, и история малой родины, и даже просто любимая отдельным историком тематика, которой он скрупулезно занимается.
“Некоторые считают, что учебник не нужен вообще, — выразила удивление руководитель учебно-научного центра “Новая Россия. История постсоветской России” профессор РГГУ Наталья Елисеева. — Это ошибочное мнение. Учебник — элемент образования, результат работы всего научного сообщества. Подготовить его чрезвычайно тяжело, и все, кто когда-нибудь этим занимался, знают, как это трудно”. Недавно учебно-научный центр издал серию учебников для преподавателей вузов и школьных учителей истории, посвященных позднесоветскому и постсоветскому периодам истории. Сейчас к публикации готовится еще несколько. Рассказывая о перспективных моделях новых учебных материалов по истории, в качестве одного из вариантов Н.Елисеева назвала текстовый учебник с электронным приложением, которое будет не расширенной версией книги, а огромной постоянно развивающейся библиотекой с подробной информацией о ключевых моментах истории.
Размышляли историки и о том, каким содержанием должны быть наполнены учебники. Один из аспектов — воспитание правдой. “Правда в истории, как бы мы к ней ни стремились, имеет законы восприятия и жизни, — считает профессор РГГУ Александр Логунов. — Я с трудом себе представляю, что, рассказывая о русской истории, мы начнем перечислять все преступления, начиная со времен Ивана Грозного и заканчивая историей чеченских войн, и положим эти знания в голову шести-восьмилетнего ребенка. Это все равно, как если бы родители привели его в спальню, усадили возле супружеской кровати и показали, как заниматься любовью. Есть уровень правды исторической, который должен формировать устойчивые потенциалы, а не комплексы”. Второй уровень образования может начаться, по мнению А.Логунова, в 15-16 лет, когда подросток способен осознать свое место в истории. Третий уровень — позже, и именно он будет связан с формированием навыков добывания правды.
Важная задача изучения истории, по мнению доцента РГГУ Филиппа Тараторкина, — воспитание гражданственности. “Если мы развиваем и укрепляем элементы гражданского общества, то, вероятно, одной из функций должно быть участие в нем самой науки, — считает он. — Гражданское общество — это диалог, взаимодействие, сотрудничество, а научное знание диалогично по своей природе”. Он привел цитаты из западных учебников истории, демонстрирующие, как один только образ исторической науки может участвовать в воспитании и формировании элементов гражданского общества. “Историописание — это царство дискуссий и споров. Успешен тот, кто наиболее убедителен”.
Кто под Махно
“За последние годы исторические науки постсоветских стран скорее расходились, нежели сближались. Вряд ли кто-то скажет, что удовлетворен масштабами и результатами сотрудничества”, — с горечью отметил доцент Харьковского национального университета им. В.Н.Каразина Владимир Куликов. По его мнению, отдельные акции, призванные способствовать сближению историков стран СНГ, были неэффективны. Многие из них имели политическую подоснову, что только добавляло конфликтности в отношения. В результате сформировались официальные версии национальных историй, которые сложно состыковать между собой. Владимир Куликов считает, что для налаживания взаимодействия между российскими и украинскими историками нужно избегать больных тем: “Если разговор будет вестись о голодоморе, то сотрудничества мы не увидим”.
Его коллега из России, руководитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей истории РАН, профессор РГГУ Александр Шубин, напротив, уверен, что “если за болячками не следить, то они разрастутся”. Он рассказал об успешном опыте работы российско-украинской комиссии историков, созданной в 2001 году. “Когда мы начинали работу, страны погружались в подобие “холодной войны”, — поделился он воспоминаниями. — На политическом фронте дела шли хуже и хуже, а у историков — лучше и лучше. Вначале взаимопонимания по таким вопросам, как Мазепа, Киевская Русь, Бандера, украинская революция и особенно голодомор, почти не было. Теперь картина существенно изменилась”. Одним из результатов этой работы стала публикация в 2008 году двух книг: очерков российской истории на украинском языке и очерков истории Украины на русском. Замечательно то, что украинские коллеги в своих трудах не употребляли слово “геноцид” применительно к 1932-1933 годам. И это, по мнению А.Шубина, было не уступкой российским коллегам, а показателем сближения позиций, выработанных в результате активного диалога. “Забавная историческая черта: в работе комиссии принимал участие Виктор Черномырдин, который был послом на Украине, — рассказал А.Шубин. — Было интересно, как государственные чиновники, соприкоснувшись с реальным научным диалогом, начинают в него втягиваться. Его известная фраза: “Махно-Махно, но надо же посмотреть, кто же был под Махно”, во многом определила направление нашего поиска: мы сумели найти подробности, которые позволили снять штампы одномерности оценок”.
Россия никогда не была обделена вниманием со стороны зарубежного россиеведения. Наибольший интерес к ней проявляли великие державы, а также страны, истории которых тесно переплетались с нашей. “Прекращение конфронтации, открывшийся доступ к архивам, научно-образовательная кооперация создают новую модель взаимодействия между историками”, — отметил последние тенденции профессор РГГУ Леонид Горизонтов.
Елена МОРГУНОВА
Фото с сайта http://michlycee.68edu.ru
Нет комментариев