При изучении сложных проблем истории ученым приходится принимать во внимание самые различные трактовки тех или иных событий — иначе до истины не докопаться. Это лишний раз показала дискуссия на очередном заседании Президиума Российской академии наук, развернувшаяся вокруг доклада “Россия на Кавказе, XVIII — начало XX века”, который представили директор Института российской истории РАН Юрий Петров и сотрудник этого же института Вадим Трепавлов.
Юрий Петров начал выступление с рассказа о большой исследовательской работе, проводимой ИРИ РАН по поручению Президента России, и с презентации коллективного труда ученых-историков — монографии, приуроченной к 1150-летию Российской государственности. Научная книга повествует о формировании Российской империи от “временных лет” до конца XIX столетия.
Особое место в геополитике Российской империи занимал Кавказ. На 2013 и 2014 годы приходятся два важных юбилея, связанных с историческими событиями в этом регионе. В 1783 году был заключен Георгиевский трактат о покровительстве Российской империи над восточно-грузинским царством Картли-Кахети. Этот договор положил начало присоединению раздробленных в то время владений Грузии к российскому государству. 150 лет назад, в мае 1864 года, в адыгском ауле на месте нынешней Красной Поляны (под Сочи) состоялся военный парад в честь официального окончания Россией Кавказской войны.
Этим событиям посвящены два крупных исследовательских проекта, над которыми вместе работали Росархив и Институт российской истории РАН. Речь идет о документальной публикации, посвященной истории Георгиевского трактата, которая вскоре выйдет в свет, и информационном портале по истории переселения черкесов в Османскую империю, открытом летом прошлого года. Обращение ко всему имеющемуся массиву архивных документов позволяет воссоздать достоверную картину присоединения кавказских народов к Российской империи и тем самым противостоять распространяемым в последнее время политически ангажированным трактовкам прошлого.
Современные грузинские историки и публицисты представляют Георгиевский трактат как инструмент российской имперской экспансии, подвергают сомнению роль России в избавлении народов Южного Кавказа от турецкого и персидского владычества. В докладе ученых ИРИ анализируются предпосылки и побудительные мотивы многократных обращений грузинской элиты к российскому правительству с прошениями о покровительстве, военной защите, а впоследствии и о непосредственном присоединении к России. В докладе прозвучало много интересной информации об отношениях Российской империи с Грузинским царством, религиозных предпочтениях, князьях Потемкиных, истории основания Ставрополя…
Еще один узел острых проблем связан с проблемой мухаджирства — массовой эмиграции жителей Западного Кавказа. Когда этот регион был завоеван Российской империей, коренное население — адыги (или черкесы) — оказалось перед выбором: оставаться на землях, контролируемых русскими войсками, или уезжать за границу. По разным подсчетам, в Турцию, на Ближний Восток и Балканы тогда переселились от 450 тысяч до полутора миллионов коренных жителей Кавказа. Сегодня ассимилировавшиеся потомки кавказских переселенцев проживают в Египте, Сирии, Израиле, Турции, Иордании (в этой стране королевская гвардия традиционно состоит из черкесов). Юрий Петров и Вадим Трепавлов обрисовали ход событий на последнем этапе Кавказской войны и ситуацию с исходом местных жителей.
Сегодня мухаджирство преподносится активистами некоторых адыгских движений как реакция на геноцид адыгов. Авторы доклада считают, что политику российского государства по отношению к этому народу нельзя оценивать в категориях геноцида, так как целью не ставилось его уничтожение. Множество адыгов (особенно кабардинцы) приняли сторону России, получали образование, становились офицерами и чиновниками. Главной задачей российской политики в регионе было обезопасить Черноморское побережье после недавно проигранной Крымской войны и утвердиться на новых границах империи.
По словам В.Трепавлова, разница в трактовке событий далекого прошлого сегодня, в частности, проявляется в так называемой “войне памятников”. В 1989 году в Грозном был снесен памятник генералу Ермолову. В ответ памятники военачальнику установили в Минеральных Водах и Пятигорске в 2008 и 2010 годах соответственно. В сентябре 2013 года в Грозном торжественно и при участии президента республики открыли памятник чеченским женщинам. Предыстория его такова: в 1819 году 46 чеченок, которых солдаты после занятия мятежного аула вели вместе с мужчинами в плен, бросились в пропасть, увлекая за собой конвоиров. Это событие, по указу Кадырова, теперь празднуется в Чечне как День чеченской женщины. И совсем недавно Союз российских офицеров выступил с инициативой поставить памятник Ермолову уже в Москве.
Вывод ученых: память представителей разных народов об исторических событиях и их участниках может разительно отличаться. Что в глазах одних — подвиг, для других — преступление. Поэтому историческая объективность требует учета подобных неоднозначных и противоречащих друг другу оценок.
На заседании отмечалось: некоторые юристы считают, что под определение геноцида должны подпадать только события, произошедшие в мире после 1948 года, когда была принята соответствующая Конвенция ООН. Они сомневаются в правомерности квалификации событий двух- или трехвековой давности как геноцида.
Докладчики подчеркнули, что при изложении сложных проблем прошлого не стоит стремиться к унифицированной точке зрения, если речь идет о полноценном научном исследовании, а не о составлении какого-либо учебника. Споры о трактовке тех или иных событий могут продолжаться долго, но в дискуссиях стоит соблюдать доброжелательность.
Примеры корректного отношения к непростой истории есть. Например, в 1997 году широко отмечалось 200-летие со дня рождения имама Шамиля — мероприятия прошли в Москве, Калуге и Махачкале. В 2002 году Институт российской истории РАН провел круглый стол, посвященный 450-летию взятия Казани Иваном Грозным. Эти и многие другие подобные мероприятия показали, что самые сложные вопросы можно обсуждать без излишних эмоций и надуманных обид. Недопустимо политизировать сугубо научные проблемы. “Оценку поступков деятелей прошлого следует производить не в категориях “хорошо” или “плохо”, а рассматривать их в канве исторических обстоятельств, которые побуждали людей поступать тем или иным образом”, — считают ученые. Задача исследования проблемы “Россия и Кавказ” заключается в дальнейшем расширении документальной базы и всестороннем анализе обстоятельств, в которых действовали наши предки.
Отвечая на вопрос о разнице подходов к хронологии Кавказской войны, ученые-историки заметили, что на сегодняшний день общепринятой в историографии остается датировка 1817-1864 годы.
Среди участников встречи был даже представитель Министерства связи и массовых коммуникаций. По его словам, Минкомсвязи неоднократно обращало внимание РАН на то, что, характеризуя вышеозначенный период российской истории, целесообразно винить во всем Османскую империю и Великобританию, готовивших русско-турецкую войну.
— Мы таких установок не получали, — заметили историки. — Нужно отметить, что подобная версия не является безупречной и в ней слишком выражен конспирологический фактор.
Что касается наличия документированных источников по внутренним конфликтам кавказских народностей в XIX веке, исследователи отметили, что достоверно наши ученые могут реконструировать взгляд на события с русской стороны, а не со стороны кавказского населения. Но в последние годы линия кавказоведения начала развиваться и за счет арабских письменных источников.
— Мог ли быть другой сценарий войны? — спросил докладчиков президент РАН Владимир Фортов.
— Из истории надо извлекать уроки, — ответил Юрий Петров. — Можно, наверное, было минимизировать потери с обеих сторон, если бы в отношениях с горцами не был принят к действию репрессивный механизм генерала Ермолова, если б с каждым горцем обращались, как с Шамилем. Не хватало уважения к противнику, наблюдался некий европейский снобизм со стороны России к Кавказу.
Вице-президент РАН доктор юридических наук Талия Хабриева уместно вспомнила слова императрицы Екатерины II, которая считала, что следует “не единою силою оружия… побеждать народы, в неприступных горах живущие… но паче правосудием и справедливостью, приобретать их к себе доверенность”.
Доктор филологических наук Казбек Султанов из Института мировой литературы РАН отметил, что Кавказская война позапрошлого столетия вызвала мощный стимул к встречному движению народов Российской империи и познанию ими друг друга. “Русская литература провела колоссальную духовную работу, изыскивая общую историческую дорогу для народов, населяющих Россию, — сказал он. — Бестужев-Марлинский, Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Толстой способствовали сближению людей и национально-культурных миров. Вспомните: “Хаджи-Мурат не понял слов Марьи Дмитриевны, но понял ее участие”!”.
Кандидат исторических наук Людмила Гатагова (Институт российской истории РАН) обратила внимание на то, что Кавказ представлял собой цивилизационно неоднородный мир, который состоял из множества этноконфессиональных и этнокультурных компонентов, находившихся на разных стадиях социального развития. Этот фактор как на этнолокальном, так и на государственном уровне отрицательно сказывался на попытках верховной власти консолидировать людей, гармонизировать социальное пространство.
Многие исследователи оценивают политику в отношении Кавказа исключительно негативно, отметила Л.Гатагова, но если взглянуть на проблему с другой стороны, то можно увидеть ряд весьма позитивных моментов: уход региона от архаики традиционных обществ, общее экономическое и языковое пространство. Это способствовало цементированию общества и приобщению к мировой цивилизации. Имперский язык превратился в язык межэтнического межнационального общения для малых групп населения. Происходила последовательная аккультурация (взаимовлияние культур).
Российская империя выступала на Кавказе в роле своего рода медиатора. Людмила Султановна процитировала кавказского наместника Иллариона Воронцова-Дашкова, который в 1910 году писал: “Все национальности на Кавказе настроены друг против друга враждебно и мирятся… только под влиянием русской власти и без нее сейчас же вступили бы в кровопролитное соперничество”.
Директор Института археологии академик Николай Макаров рассказал о новых находках ученых на Кавказе. В частности, об открытии поселения адыгов у села Веселое в Имеритинской низменности, в зоне строительства олимпийских объектов. “Храм IX-XI веков был открыт и раскопан в 2010 году нашей экспедицией в 20 км от того места, где состоялся исторический военный парад по случаю завершения Кавказской войны в 1864 году, — сказал он. — Храм принадлежит к редчайшим образцам архитектуры средневизантийского периода. Он был построен греческими мастерами из местного материала”.
“Этот пример показывает, как сложна и многослойна история Кавказа — регион всегда был точкой пересечения различных культур: восточных, античных, арабских… Путь России здесь — не только военные действия. Археологическая наука России открыла Кавказ для мира”, — подытожил Н.Макаров.
Завершил прения директор Института этнологии и антропологии РАН академик В.Тишков, посетовавший на то, что политики и общественные деятели редко пользуются в своей работе именно научной литературой, ограничиваясь сводками и интернет-публикациями. “Я думаю, что сегодняшний доклад — это большой шаг в направлении укрепления межнационального мира и согласия в Российской Федерации!”, — сказал он.
Подготовил
Андрей СУББОТИН
Нет комментариев