29.08.2019
Ровно 70 лет назад, 29 августа 1949 года, на Семипалатинском полигоне состоялся «взрыв номер один» — испытание советского ядерного заряда, созданного под научным руководством академика Игоря Васильевича Курчатова. СССР был вынужден догонять США, которые в августе 1945 года сбросили на японские города Хиросима и Нагасаки атомные бомбы.
Эта работа потребовала мобилизации всех ресурсов разоренной войной страны и стало результатом героического труда ученых, инженеров, конструкторов Лаборатории № 2 АН СССР, созданной И. В. Курчатовым, а также институтов, заводов и других организаций. Самые талантливые ученые и инженеры трудились этой лаборатории. Приоритетным направлением стало создание ядерного реактора на естественном уране и графите.
В апреле 1945 года предложение И. В. Курчатова по созданию физического прототипа уран-графитового котла было признано государством первоочередной задачей. Реактор Ф-1 собирали круглосуточно и вручную, работы велись в атмосфере полной секретности. Все участники строительства «уран-графитового котла» дали расписку о неразглашении вида и характера
проводимых работ.
25 декабря 1946 года в Лаборатории № 2 был пущен первый на континенте Евразия атомный реактор Ф-1 из уран-графитовых блоков. Он был необходим для производства плутония — начинки будущей атомной бомбы. Работы, проводимые на реакторе, помогли ускорить пуск первого промышленного уран-графитового реактора на Урале под литерой «А», или в обиходе «Аннушка» — по наработке плутония. Это был первенец атомной индустрии.
Группа ученых во главе с И.К. Кикоиным в 1949 году наладила производство в килограммовых количествах урана, обогащенного до 40% ураном-235. Отдел Л.А. Арцимовича доводил уран до бомбовой кондиции. Коллектив под руководством А.А. Бочвара изготавливал с сотрудниками
полушария первого плутониевого заряда.
29 августа 1949 года Советский Союз стал атомной державой, так был создан ядерный щит страны.
Создав бомбу, наша страна реализовала важнейший стратегический приоритет, установив на долгие десятилетия ядерный паритет в мире.
Академик И.В.Курчатов. Фото: пресс-служба НИЦ «Курчатовский институт»
О подробностях советского атомного проекта рассказывает советник директора НИЦ «Курчатовский институт» и историк Курчатовского института Андрей Гагаринский.
— Андрей Юрьевич, с чего началось создание первой советской атомной бомбы?
— Отправной точкой стало распоряжение ГКО от 28 сентября 1942 года №Об организации работ по урану». В нем предусматривалось возобновление прерванных войной работ по исследованию и использованию атомной энергии. 10 марта 1943 года распоряжением по Академии наук Игорь Курчатов был назначен начальником Лаборатории№ 2 АН СССР, ныне НИЦ «Курчатовский институт», за месяц до ее официального образования (Распоряжение №121 от 12 апреля).
— Почему выбор пал именно на молодого ленинградского профессора Игоря Курчатова, не имевшего тогда опыта руководства большими коллективами? Ведь были на тот момент и более авторитетные ученые — например, уже обладавший мировой известностью академик П.Л. Капица, директор Радиевого института, получивший первый в стране радий, академик В.Г. Хлопин, и другие.
— Дело в том, что в конце 1942 – начале 1943 года «работа по урану» хотя и считалось важной, но в то время она был по существу поисковой и «малоресурсной». Для принимавших решение выбор руководителя, по-видимому, не представлялся тогда судьбоносным. Поэтому предпочтение решили отдать молодому энергичному ученому-организатору, а не «титулованному корифею». Характерна фраза А.П. Александрова: «Курчатов уже давно, несмотря на ревность некоторых его коллег, в том числе очень заслуженных ученых, воспринимался нами как организатор и координатор всех работ в области ядерной физики». Но Игорю Васильевичу еще предстояло доказать свое право руководить этими работами в стране.
— Наверное, в военное время это было непросто, ведь все ресурсы шли на повседневные нужды фронта.
— Курчатов собрал команду и, используя все возможности, при очень ограниченных средствах организовал в разоренной войной стране необходимые теоретические и экспериментальные исследования. В то время в СССР атомным проектом занимались 100 человек, а в США — 50 тысяч!
Как писал А.П. Александров: «Казалось, совершенно невозможно практически решить задачу создания ядерного оружия в таких условиях. Но Курчатов был Курчатовым, он взялся за это дело, вошел в него весь, и вскоре мы почувствовали его работу».
Уже весной 1943 года, еще до информации о пуске в США первого «уранового котла», Игорь Курчатов предложил принципиальную программу работ по получению ядерных материалов. Его исторические записки того периода своим руководителям Ю. Б. Харитон считал «своеобразным самоучителем по ядерной физике для высших администраторов атомного проекта». Сначала это были обращения к непосредственному руководству, чаще всего М.Г. Первухину. Когда ситуация, по убеждению Курчатова, стала критической, он впервые обратился ко «второму человеку в стране», Лаврентию Берии (29 сентября 1944 г.), со смелым и крайне резким утверждением: «Несмотря на большой сдвиг в развитии работ по урану в 1943-1944 гг., положение дел остается совершенно неудовлетворительным». В декабре 1944 года на свет появился ключевой документ — Постановление ГКО «О неотложных мерах по обеспечению развертывания работ, проводимых Лабораторией №2» за подписью Сталина.
— Какова была роль советской разведки на начальном этапе работ?
— Разведка помогла ускорить работу, по разным оценкам, на год сократить наши усилия. В «отзывах» Курчатова о разведматериалах Игорь Васильевич по существу давал разведчикам указания, что именно хотелось бы узнать. Конечно, самый главный секрет стал известен в 1945 году — выяснилось, что бомбу создать можно. Пока этого не произошло, оставалось загадкой, получится ее испытать или нет. В 1946 Сталин, судя по документам, впервые принял Курчатова и твердо сказал ему: «Надо действовать с русским размахом». Действительно, Игорь Васильевич всегда внимательно изучал данные, которые приносила ему разведка, даже если у американцев что-то не получилось, он это перепроверял и переделывал.
— Согласно одной из версий, участники Манхэттенского проекта и даже сам Оппенгеймер сотрудничали с советской разведкой. Имеет ли такая гипотеза основания?
— Документальных подтверждений нет, Оппенгеймер не сотрудничал с СССР. Другое дело, что ФБР его не любило из-за «симпатий к коммунистам». Впрочем, и у Курчатова было пятно в биографии с точки зрения тогдашней власти — два его дяди эмигрировали за границу с остатками белой армии. Кстати, действовавшему на тот момент в Германии нобелевскому лауреату Вернеру Гейзенбергу, пытавшемуся создать атомную бомбу, вменяли в вину поддержку «еврейского духа в немецкой физике». Но, видимо, власть, когда надо, умела переступать через собственные догмы.
— Вы упомянули про попытку нацистов создать атомную бомбу. Почему она не увенчалась успехом?
— По собственным словам Гейзенберга, ему не хватило «морального мужества»» запросить для решения задачи достойные ресурсы, сравнимые если не с сотнями миллионов, которыми свободно оперировал руководитель Манхэттенского проекта, то со средствами, выделенными на проект ФАУ-ракет Вернера фон Брауна. Германское руководство не считало задачу приоритетной и решило вести ее в ограниченных рамках. Гитлер так никогда и не принял ученых, отвечавших за атомную программу. Да и времени, отведенного историей, попросту не хватило. Последний «решающий» (и неудачный) эксперимент по пуску германского ядерного реактора Гейзенберг провел в мае 1945 года уже под грохот французских танков.
— Вернемся к событиям 29 августа 1949 года — испытанию бомбы РДС-1 на Семипалатинском полигоне. Как быстро удалось достичь стратегического паритета?
— Взрыв первого советского атомного заряда продемонстрировал не только способность, но и готовность советской атомной науки и промышленности к созданию собственного ядерного оружия. Уже к 1950 году была изготовлена малая серия атомных бомб типа РДС-1. Американцы не ожидали, что СССР так быстро покончит с односторонней атомной монополией. Тем не менее, во время Карибского кризиса соотношения ядерных зарядов СССР и США составляло всего 1:17. Стратегического паритета и даже перевеса в нашу пользу удалось добиться лишь к началу 1970-х годов.
Пресс-служба НИЦ «Курчатовский институт»
Нет комментариев