По принципу домино. Управлению, как и химическим реакциям, необходим “щелчок”

Кто не видел забавные фигуры из стоящих костяшек домино? И как они валятся одна за другой, стоит их коснуться. Красиво, ничего не скажешь! И в науке, что интересно, действует “принцип домино”. Он также оригинален и эффективен. Хотя к химии поначалу он отношения не имел, сетует декан факультета физико-математических и естественных наук РУДН, доктор химических наук, профессор РАН Леонид ВОСКРЕСЕНСКИЙ.

А домино-реакции — это химические превращения, включающие две или более реакции с образованием новых связей и протекающие при абсолютно идентичных условиях, причем каждое последующее превращение осуществляется по функциональным группам, возникшим в результате предшествующих трансформаций. Все равно как падающие костяшки домино. Прелесть метода в том, что взаимодействие как минимум трех-четырех компонентов в одном растворителе, при одинаковой температуре ведет к резкому усложнению молекулярной структуры получаемого соединения, которое содержит все его составляющие. А традиционными способами получить субстрат просто невозможно. Эти реакции стали называться мультикомпонентными.

— Можно использовать их в производстве?

— Они идеально вписываются, например, в концепцию “зеленой химии”, главный принцип которой, как и в медицине, “не навреди”. Их широко применяют в химической промышленности и фармацевтике. Оборот, скажем, известного антибиотика “Тамифлю” для лечения свиного гриппа по всему миру оценивают в сотни миллионов долларов. Синтезировать эту сложную молекулу — дело трудоемкое. Но японские ученые сумели провести один из этапов синтеза этого соединения с помощью домино-реакций, что существенно удешевило производство лекарства. На кафедре органической химии, которую я возглавляю, работают две группы постдоков из Индии, Марокко, Ирана, стран Южной Америки и др. Одна использует домино-реакции, другая специализируется на мультикомпонентных процессах. Мы занимаемся синтезом различных биологически активных соединений. Есть очень неплохие наработки в лечении онкологических и нейродегенеративных заболеваний. Наши лаборатории входят в состав Объединенного института химических исследований (ОИХИ) РУДН. Он образован около двух лет назад, а возглавляет его профессор РАН В.Хрусталев, известный в России и за рубежом специалист в области рентгеноструктурного анализа.Институт — молодой: он открылся в 2016 году, но создан на базе четырех химических кафедр, которые в следующем году отметят 60-летие, совпадающее с годом образования Университета имени Патриса Лумумбы (1960 год). Помимо каф едр в состав института входят три научных центра, где работают около 60 сотрудников. За прошлый год они опубликовали более 160 статей в высокорейтинговых журналах. Институт тесно сотрудничает с иностранными коллегами. Принцип такой: возглавлять научные центры РУДН должны авторитетные исследователи. И сегодня первым руководит высокоцитируемый ученый Рафаэль Люк из Университета Кордовы (Испания). Вторым — известный химик Эрик Ван дер Эйкен из Университета Левена (Бельгия). Третьим — профессор Университета Жероны (Испания) С.Выбойщиков. Замечу, что добиться этого было совсем не просто, ведь интерес должен быть взаимным. Мы много делаем для развития научной школы РУДН. Начали с создания и оснащения химических лабораторий. И сегодня, оборудованные по последнему слову техники, они ничем не уступают академическим.

— А средства где берете?

— Три года назад наш вуз стал участником Проекта 5-100. А химическое направление было определено одним из трех приоритетных, поскольку научный потенциал и выход статей соответствуют исследовательской практике мирового уровня. За эти годы в оснащение лабораторий было вложено более 200 миллионов рублей. На пустом месте всего за год переоборудовали целый этаж, а сделать это было далеко не просто — одну вентиляцию чего стоило смонтировать! Однако справились и открыли четыре лаборатории, рассчитанные на 30-40 сотрудников. Деньги, с одной стороны, выделены на модернизацию научных лабораторий, с другой — это внебюджетные централизованные средства РУДН. Более 60% нашего бюджета составляют доходы от образовательной деятельности. Немало наших студентов учатся по контрактам, при том что стоимость обучения по российским меркам достаточно высокая. Химик-аспирант платит 210 000 рублей в год. Учтем, что РУДН — классический университет, у нас представлены практически все направления.

— Разработки и исследования, наверное, тоже приносят доход?

— По моим подсчетам, доходы от НИОКР нашего факультета составляют приблизительно 20% от сумм, вложенных ректоратом. Мы зарабатываем гранты: РФФИ, РНФ и Минобрнауки РФ, а также ряда зарубежных фондов — порядка 80 миллионов рублей в год. Вклад выигранных проектов под моим руководством составил в этом году около 7 миллионов, а кафедры — более 35. В основном ведем фундаментальные исследования, а в экспериментах широко используем мультикомпонентные реакции. Сегодня они, повторюсь, находятся на острие современной науки. ОИХИ активно сотрудничает с иностранными учеными. Совместно с коллегами из английского Университета Лафборо работаем по гранту РФФИ и Королевского химического общества Великобритании над созданием методов синтеза алкалоидов, которые могут стать основой антираковых препаратов (между прочим, с применением домино-реакций). А грант с Ираном предусматривает разработку эффективных и экономных катализаторов для различных химических процессов, для чего отработали метод синтеза биологически активных соединений. Статья об этом недавно вышла в одном из топовых зарубежных журналов. Основные наши кадры — это постдоки, которых мы приглашаем на конкурсной основе со всего мира. Кандидатов очень много.

— Что их привлекает?

— Конечно, финансовая составляющая: их зарплата сопоставима с зарплатой профессора РУДН (145 000 рублей плюс предоставленная квартира в кампусе), и условия для быстрого профессионального роста, как говорят в США, обретения “научной независимости”, то есть способности решать, чем нужно заниматься в науке, и возможности создать свою лабораторию. Безусловно, не последнюю роль играет имя университета, хорошо известное, в том числе благодаря нашим выпускникам. С каждым из кандидатов проводим онлайн-собеседование. Я, набравшись опыта, научился разделять претендентов на два типа. Первые в основном из Индии, где огромное население и откуда многие стараются уехать в поисках лучшей доли. Тем более что государство декларирует, что на высшее образование могут рассчитывать все. А наша задача — определить научный потенциал кандидата, его способность проводить исследования. Сделать это не так-то просто: претендент, скажем, указывает свои статьи, а потом выясняется, что написаны они в соавторстве с большой группой ученых. Действующим постдокам стараюсь подобрать близкие им по направленности проекты. Но они и сами предлагают научные темы, что, конечно, приветствуется. Второй тип — это сформировавшиеся молодые ученые, которых интересуют исследования или известное имя руководителя. Недавно к нам приехала девушка из Туниса — дока по части электрохимии — и получает просто фантастические результаты. Я никогда этой областью не занимался — теперь ее приходится осваивать на ходу.Постдоки должны вести исследования и публиковать определенное количество статей в ведущих иностранных журналах. Наш ректор В.Филиппов выделил ОИХИ средства на 12 постдоков на три года. Это очень много. На такую помощь в развитии научных школ могут рассчитывать лишь крупнейшие вузы мира. 

— Вложения оправдываются?

— Не готов, к сожалению, сказать: эта программа существует всего год. Но уверен, что в конце концов затраты окупятся. Правда, приходится отсеивать постдоков, приехавших в поисках лучшей доли. Из 12 человек, приглашенных в прошлом году, уволены двое. Не знаю ни одного вуза России, имеющего такой опыт, как РУДН. У нас учатся студенты более чем из 155 стран мира, в том числе из Африки, Азии и Южной Америки, а также Европы и Северной Америки. Случается всякое, и нам нужно быть готовыми помогать студентам. Многие ли, скажем, знают, что индийские касты официально, подчеркну, не существуют? Однако на практике все иначе. В ряде групп есть индийцы из разных каст, и уживаются они очень даже непросто. Представители высших каст никогда не сядут обедать за один стол с теми, кто из низших. Они вообще практически не общаются.

— Как же вы вышли из положения?

— Когда мы разобрались в причинах, то развели их по разным лабораториям, и сегодня они работают вполне успешно.

— Как приглашенный профессор вы читали лекции в известных зарубежных университетах. Можно ли сравнить с ними РУДН в области химического образования?

— Да, я читал лекции в университетах Германии, Бельгии, Англии… В мировых рейтингах их места приблизительно 150-200. Но особых отличий по сравнению с РУДН я не вижу. По оснащенности оборудованием мы иногда их даже опережаем. Уровень преподавания приблизительно одинаковый, хотя за границей система образования несколько иная. Но студенты-химики явно отличаются. Замечено, что химия в последние годы становится менее популярной по всему миру. А у нас — наоборот.

— Чем вы это объясняете?

— У меня пока нет ответа. Как декан я отвечаю за прием студентов на первый курс. За последние два года балл ЕГЭ по трем экзаменам значительно вырос. Для меня это подарок! И конкурс проходного балла, набранного по итогам трех экзаменов, в РУДН оказался выше, чем на химфак МГУ. Правда, мы набираем 40 бюджетников и 15-20 контрактников, а МГУ в разы больше. Но главное — абитуриенты мотивированы — они хотят изучать химию у нас. Раньше случалось, что к нам шли ради диплома о высшем образовании, рассчитывая, что конкурс ниже. Теперь на Дне открытых дверей я сразу предупреждаю родителей и ребят: хотите получить диплом легко, ни за что к нам не поступайте. Сегодня первокурсники, считаю, более развиты, с ними приятно работать. И все же коэффициент успешности (сколько поступило? сколько окончило?) у нас пока чуть более 50%. Приняли 40 абитуриентов, выпустили 20 бакалавров. Но я, честно говоря, этим горжусь, ведь такой результат — показатель качества и высоких требований к образованию на нашем факультете.

— Как котируется РУДН в мире?

— Наш авторитет начал расти. За три года участия в Проекте 5-100 по общему рейтингу QS WUR сегодня мы занимаем 446-е место, более чем на 100 позиций выше, чем в прошлом году, и на 200, чем в позапрошлом! Вошли в рейтинг THE 601+ в целом и предметный рейтинг по “Физике” (в 2018-м занимали 1000+!). Проблема в том, что в отношении к университету сложился стереотип. С одной стороны, он представлялся как чисто образовательное учреждение, с другой — как преимущественно гуманитарный. Но когда университет создавался, в частности Медицинский институт, факультеты физико-математических наук и инженерный, мы открыли лаборатории. Раньше нас мало кто знал. Мол, да, есть такой Университет имени Патриса Лумумбы, где учится молодежь из разных стран — и все. Действительно, образованный в 1960 году вуз был нацелен на подготовку кадров для так называемых развивающихся стран. Ситуация изменилась в 1990-е годы, когда стало ясно, что по уровню развития образования и науки РУДН нужно расти, чтобы конкурировать не только с ведущими вузами страны, но и с зарубежными. Поэтому в современной концепции университета его исследовательская направленность является приоритетной, а участие в Проекте 5-100 помогает повысить конкурентоспособность среди ведущих мировых научно-образовательных центров. Совсем недавно подписан договор о реализации программы двойных дипломов студентов-магистров по химии с Университетом Ниццы — Софии Антиполис и РУДН. И теперь объявляем набор на магистерскую программу по химии. Наше традиционное научное сотрудничество реализуется в двух программах G-RISC по химии и математике со Свободным университетом Берлина. Безусловно, академическая мобильность студентов и преподавателей является для нас составной частью этого сотрудничества. На базе ОИХИ с 22 по 26 апреля 2019 года пройдет крупная международная конференция, в ней примут участие нобелевский лауреат Жан-Пьер Соваж (Франция), директор Института Макса-Планка профессор Бен Лист (Германия), многие другие известные ученые со всего мира. На сегодняшний день зарегистрировались уже более 300 участников.Выпускники РУДН работают более чем в 190 странах. Диплом РУДН всегда признавался в мире. Кроме того, в целях повышения уровня доверия и признания РУДН еще в 1992 году перешел на систему “бакалавр — магистр”.

— Ваши студенты едут за рубеж?

— Если иметь в виду получение звания PhD, то докторскую степень мы присуждаем сами. Но проблема действительно есть — уезжают многие. Однако я считаю это нормальным явлением. Больше скажу: мне приятно, что в разных странах работают мои бывшие аспиранты, своего рода “научные послы” РУДН. Переезд дает им возможность роста как ученым, а мы должны сделать так, чтобы лучшие из них захотели вернуться. Их должно это привлекать.

— Вы — действующий ученый (более 130 научных статей, индекс Хирша — 14) и декан мощного факультета. Есть ли время для занятия наукой?

— На этот счет мой друг профессор Гейдельбергского университета сказал так: “Управление вредит”. И каждый день вот уже пять лет, что я декан, вспоминаю его слова. Передо мной реферат кандидатской диссертации моей аспирантки: дал ей слово, что прочту. Возможностей две: или на конференции, на которую еду скоро, или на выходных. Это я к тому, как неимоверно трудно найти время для занятий наукой. Зато согревает сознание, что даю научным структурам факультета возможность эффективно работать. Я в курсе всех их дел. Во главе научных групп стоят мои бывшие аспиранты. Раз в две недели мы проводим нечто вроде семинаров — обсуждаем накопившиеся вопросы тактики и стратегии. Как декан я могу помочь с ними справиться. (Будь я просто профессором, у меня вряд ли бы это получилось.) Все равно что домино-реакции: я помогаю выстроить цепочку из различных подразделений и групп, которая приведет их исследования к успеху. Щелчок — и все приходит в движение. Вектор развития получен. 

Юрий ДРИЗЕ

Фото предоставлено Л.Воскресенским