На стене комнаты для переговоров в Инжиниринговом центре Национального исследовательского ядерного университета “МИФИ” шесть циферблатов. Под каждым своя надпись: Москва, Бахрейн, Лесной, Стамбул, Сан-Франциско и Шэньчжэнь. Зачем-то мифистам нужно знать, какое время сейчас на юге Китая, в городах Турции и США, в крохотном государстве на берегу Персидского залива и в Свердловской области…
— Точки дислокации ваших партнеров? — пытаюсь угадать, едва познакомившись с Константином Межанковым, заместителем руководителя ИЦ.
— Ну, да, — улыбается он. — В Бахрейне, Турции, США и Китае есть наши партнеры, в Лесном строится завод для выпуска продукции. А то, что Лесной — закрытое административно-территориальное образование (ЗАТО), нас не смущает: он, как и МИФИ, на базе которого создан наш центр, “одной крови” с “Росатомом”. Конечно, российских площадок у нас много. Все обозначить — стены бы не хватило. Благодаря деятельности ректора Михаила Стриханова за счет разветвленной структуры НИЯУ нам открыты любые регионы. В Лесном же к концу года планируем запустить многофункциональный производственный цех. Строят его на деньги “Росатома”, он заинтересован для занятости населения создавать в ЗАТО наукоемкие предприятия. Там начнут осваивать наши разработки, потому что все они, так или иначе, завязаны на одну элементную базу: определенные микросхемы с добавлением необходимого функционала. Первая продукция — эндоскопический комплекс под названием “капсула “Ландыш”. Она должна избавить народ от необходимости “глотать кишку”, когда надо обследовать желудочно-кишечный тракт.
— А почему “Ландыш”? В медицине его с опаской используют — ядовит…
— Ландыш — это имя. Так зовут доктора, с которой мы начинали работу над этим эндоскопическим комплексом. Ландыш Ильдусовна Губайдулина из больницы №85 г. Москвы, врач высшей категории. Как только завершатся клинические испытания прибора, в Лесном за год начнут выпускать до 300 тысяч капсул. По нашим расчетам, это закроет потребность страны.
— Так главная цель разработки — избавить пациента от неприятной процедуры? Глотаешь нечто размером с крупную маслину и…
— Живешь обычной жизнью, пока она часов восемь совершает променад по твоему ЖКТ, разглядывая, каково его состояние, а считывающее устройство, которое пациенту крепят на поясе или кладут в карман, фиксирует эти данные. Потом обследуемый отдает врачу эту коробочку, и тот переносит запись в компьютер, где специальная нами созданная программа анализирует зафиксированное. Следующие модификации капсулы позволят расширить ее функциональные возможности и улучшат качество обследования. Скажем, врач не может сидеть и день-деньской смотреть видео каждого пациента. Мы разработали программное обеспечение, которое определяет повреждение ЖКТ автоматически — и тут же шлет сигнал врачу, чтобы присмотрелся к проблемной зоне внимательнее. Последнее слово всегда за человеком, какой бы результативной ни была программа. Причем по сравнению с японскими и израильскими аналогами наше ПО можно поставить на любой компьютер. А за рубежом вместе с капсулой надо покупать серьезный специальный компьютер. Дорого выходит. Когда еще до повышения курса валюты мы проверяли стоимость обследования капсулой в частных клиниках Москвы, выходило, что пациенту надо выложить порядка 70 тысяч рублей за одну диагностику. В нашей стране большинству народа это не по средствам. Как ни неприятно, а люди, поглядев на капсулу, пойдут глотать шланг бесплатно. Поэтому мы нацелены дать населению такой продукт, который стоил бы на порядок меньше импортных. А по технологическим характеристикам, уверяю вас, наша капсула уже сейчас лучше зарубежных аналогов. Плюс на выходе инициативные разработки, которые позволяют надеяться, что скоро пациент сам будет пересылать по сетям видео врачу, а не тащиться в клинику со своим считывателем. Единственный минус капсулы по сравнению с эндоскопией — нельзя взять биопсию. Зато серьезный плюс — возможность проверки тонкого кишечника, куда ни один шланг не добирается. В перспективе планируем выпуск магнитной капсулы, которую врач с помощью джойстика будет водить вперед-назад по ЖКТ пациента… Чтобы поскорее проскользнуть там, где все в порядке, и замедлить движение, даже вернуться в зону, где что-то вызвало подозрение врача.
— Следующий шаг — доставка лекарства в зону болезни?
— Да, магнитная капсула, когда будет доработана, сможет нести и лекарство. Тоже планируем делать в Лесном. Мы, как Инжиниринговый центр, служим для “Росатома” интегратором идей преобразований, которые помогут удержать в глубинке молодежь — квалифицированные кадры из числа наших выпускников. Уверяю вас, сейчас существует огромное количество российских разработок с хорошим потенциалом. Аналогов в мире им нет.
— Почему же о них мало знают?
— Потому, что существует разрыв между разработкой и производством. Мы пытаемся его преодолеть: аккумулируя в деятельности ИЦ и инженерные решения, и умение превратить в продаваемый продукт прорывные технологии. Мы всем говорим: приносите разработки, посмотрим, расскажем, покажем, что надо сделать, чтобы начать их производство.
— Слышала, что скоро вы должны будете выйти на самоокупаемость, то есть привлечь денег от заказчиков как минимум столько, сколько получили на этот проект от Минобрнауки за все три года жизни ИЦ…
— Ничего страшного мы в этом требовании не видим. На самоокупаемость хотим выйти за счет зарубежных инвестиций. Приоритетная задача — не тянуть деньги из национальной экономики, а, наоборот, привлечь в нее из-за границы. Всем кажется, что при нынешней геополитике бизнесу не до инвестиций в российскую экономику, но на самом деле за счет того, что мы довольно долго и кропотливо работаем со своими партнерами, они не пугаются сложившейся ситуации. Наши разработки их интересуют.
— Как про них узнали?
— Директор ИЦ Дмитрий Михайлов учился в английском Институте Варвика, который с точки зрения коммерциализации высокотехнологичных разработок считается одним из лучших в мире, он там приобрел множество полезных знакомств и получил диплом MBA, первый же диплом у него — МИФИ. Мы стремимся замечать тенденции развития в мире и искать новое для России, чтобы повысить ее авторитет. Одна из работающих стратегий white label — белая марка. Она активно задействована в Европе. Суть ее в том, что, располагая опытным производством, где отлаживаем цепочку выпуска продукта, мы его, готовый, предлагаем профильной раскрученной компании, которая берется торговать им… под своей маркой.
— Не жалко свое дитятко на сторону отдавать — родили, растили, а слава — чужим?
— Мы, инженеры, можем придумать, сделать товар, но не умеем продавать, ибо в принципе торговлей заниматься не должны. Инжиниринговый центр создан для того, чтобы разрабатывать, а когда продукт готов полностью, выход его на рынок под именем крупной фирмы сокращается до считаных дней. Когда мы приносим наш продукт мощному интегратору — “Росатому”, компаниям типа Yota или InfoWatch, они не несут никаких рисков, внедряя данный товар в свою линейку продуктов. Они получают разом готовый продукт, производство и команду разработчиков, а лейбл ставят свой. Мы с этого будем иметь роялти, о котором каждый раз необходимо договариваться отдельно.
— А Родине нравится, когда марка другой страны красуется на российской продукции?
— Это все отечественные компании. Вот пример работы с InfoWatch по аппаратно-программным средствам “Защита автоматизированных систем управления технологическими процессами”. Сегодня все, начиная от заправок и заканчивая АЭС, имеют АСУ: автоматика включает-выключает пистолет при заливке бензина в бак машины и опускает стержни в атомный реактор. И она устроена так, что достаточно воткнуть устройство в одну из розеток объекта, чтобы получить доступ к системам и разрушить их. После ряда атак (одна из самых знаменитых — на Иранскую атомную станцию, где был применен вирус) проблема защиты АСУ стала суперактуальной. В МИФИ к этой работе были привлечены выпускники факультета кибернетики и информационной безопасности и Центр кибербезопасности. Вместе мы создали продукт “Щит”, который закрывает АСУ от несанкционированного внешнего доступа, от любых — хулиганских или диверсионных — аппаратных атак. Сейчас InfoWatch приступает к распространению этой продукции как в России, так и за рубежом, прежде всего в странах БРИКС. При этом надо учесть, что “Щит” нельзя коробкой привезти и подключить — каждый раз от нас к заказчику выезжают специалисты, которые проводят диагностику всех систем здания и на основе аналитики предлагают индивидуальное решение проблемы. Такое, что вся система после подключения нашего устройства в витую пару либо в сервер продолжает работать штатно.
— И много заказчиков?
— Хватает, как от частного, так и от государственного сектора. Есть весьма именитые, но хвастать не стану. Скажу только, что “Щит” можно свободно ставить на трубы, контролировать прокачку углеводородов, появление врезок и утечек. То же с бурильными установками. Правда, у нас, пока петух не клюнул… Тем не менее бизнесмены постепенно учатся думать наперед. Пример — технология защиты мобильных устройств от прослушивания. Прослушка — беда современного мира, при наличии минимального инженерного образования с помощью виртуальной соты ею может воспользоваться любой. А виртуальная сота — та же базовая станция, какую используют все операторы, только мобильная. Грузи в машину, паркуй легковушку на Каширском шоссе, включай соту и… слушай, о чем рядом в доме разговаривают. Понимая это, мы разработали программный продукт, который предотвращает такие вторжения. Одна из западных компаний пыталась у нас купить патент. Не секрет, что их цель: прибрать к рукам и положить на полку, чтобы устранить конкуренцию. Мы отказались продавать, и они нас назвали green head — “зеленые головы”: мол, не понимаете, что вам дают деньги. Так мы, назло им, назвали продукт Green head. Скоро он будет внедрен в операционную систему продукции фирмы Yоtа. Сделайте запрос, кто умеет создавать то, что вам нужно, дайте заказ и скоро будете с прибылью.
— У вас так все легко: принеси к вам свою разработку — и вы научите, что с ней дальше делать, как найти разработчика и получить желаемый инновационный товар…
— Многие предпочитают ныть, а не спрашивать. Например, еще одна компонента нашей стратегии развития: работа с госкорпорациями. Не ищите денег, ищите партнеров. Если у нас есть что предложить, мы идем общаться с крупными фирмами. В тот же ТВЭЛ, например, который здесь недалеко, на Каширском шоссе. Это дочка “Росатома”. У них есть огромные производственные возможности, и своим оборудованием они готовы делиться бесплатно, то есть выступать индустриальным партнером. Не надо ни у кого клянчить деньги на оснащение, обучаться работать на нем. Индустриальный партнер от прорывных технологий тоже плюс получает. В выгоде будете и вы, и они.
Вот мы сделали устройство, которое снимает показатели внешней среды: температуры, влажности, давления. Зовется BlackBeeTrack. РЖД им заинтересовалось, чтобы обеспечивать безопасность при перевозке грузов. Особенно при транспортировке токсичных веществ и т.п. Будут помещать его в вагон, контейнер и при вскрытии объекта тут же, on-line, получать об этом оповещение.
— А вот у вас в партнерах Бахрейн, Шэньчжэнь… Как с ними работаете?
— Бахрейн зовут дверьми в арабский мир, эту страну интересуют технологии, а не закупка продукции. Им надо трудоустраивать людей. Готовы производить капсулы, торговать ими в близлежащих странах. У нас в МИФИ не зря организовано производство, сертифицированное по стандартам ISO, тщательно отслеживается качество. Когда, например, капсула сделана, производится
15 000 ее запусков, чтобы удостовериться в надежности продукта. Потому приезжающие к нам из коммерческих компаний легко удостоверяются в нашей компетентности: мы умеем делать то, что рекламируем. Это позволяет выйти на контрактный аутсорсинг. Компании охотно реализуют его с нами потому, что им невыгодно самостоятельно разрабатывать, скажем, мобильное приложение к телефону по покупке билетов. Мы такое сделали и поддерживаем для “Трансаэро”. Самим им пришлось бы создавать новый отдел, расширять штат, нести немалые затраты… А так они обратились к нам и быстро получили желаемое.
— Ну а министерства вам помогают?
— Минобрнауки вместе с Минпромторгом организовали конкурс, дали денег. Минпромторг как влиятельный продавец способствует распространению нашей продукции по всему миру. Дмитрий Михайлов, наш директор, ездил с делегацией, возглавляемой министром Д.Мантуровым, в Египет и Объединенные Арабские Эмираты. Лично Денис Валентинович подарил принцу эксклюзивный йотафон с нашими программами. Принц был в восторге. Арабы задумали заняться их выпуском. С Китаем же дела по-другому обстоят — у них у самих технологий много, инжиниринговых центров хватает. Но нужны уникальные. А у нас есть бинокли с отличной механической стабилизацией изображения, даже при треморе рук картинка остается стабильной. У всех ближайших аналогов — Canon, Nikon — для этого используются системы стабилизации, работающие на источниках питания, которые необходимо подзаряжать. А у нашего механизма нет срока годности. Такую стабилизацию делает только “Карл Цейс”, но бинокль этой фирмы, близкий к нашему по параметрам, стоит вчетверо дороже. Наш мы выпускаем совместно с компанией “Фарвижн”, чье производство в Сергиевом Посаде. На выставке “Армия-2015” мы продемонстрировали его с немалым успехом. Китайцы, заинтересовавшись, откровенно попросили его… в разборе, мы дали — понимали, что попробуют повторить. Не смогли. У нас есть тонкости. Убедились, что нужно сотрудничество. Налаживаем. Еще одно из будущих поколений капсул с ними обсуждаем, рассчитываем за счет их возможностей по производству микросхем снизить стоимость. Их это тоже интересует.
— Не будете рваться из-под крыла МИФИ?
— Зачем? У нас почти 160 человек, 80 процентов из них — инженеры, в основном — с дипломами МИФИ. Средний возраст — 25 лет. С расширением задач и необходимостью новых компетенций стали больше привлекать людей из других, преимущественно технических, вузов. Как минимум для того, чтобы получить консультацию или провести экспертизу по тому или иному вопросу. Особенно по медицинской тематике. Весь штат поделен на команды. Каждая работает на своем направлении: медицина, коптеры, кибербезопасность и т.д. Студенты приходят на преддипломную практику, на дипломы, потом большая их часть остается работать. Они хорошо подготовлены, им нравится, что мы пытаемся освободить инженера от вала бумажек, которые он должен заполнять даже для приобретения простейшего прибора. Бумажками занимается администрация центра, а инженеры разрабатывают изделия. Мы создаем для них среду, в которой им комфортно реализовывать свой потенциал. По бюджету стремимся выйти на уровень 20/80, когда 20 процентов российских денег, а 80 процентов — от иностранных партнеров. В ближайшее время планируем выйти на уровень 60/40.
— Каковы перспективы центра?
— Бюджет нашего инжинирингового центра состоит наполовину из средств государства, наполовину из денег частных компаний. Мы стараемся границу ни в ту, ни в другую сторону не сдвигать. Уйдешь в госзаказы — потеряешь конкурентоспособность. На рынке высоких технологий надо все время быть у руля, двигаться, лавировать, отслеживать новую продукцию, со своей сравнивать. И соответственно — начинать новые линии. В целом, я считаю, наш опыт — пример того, как могут работать подобные центры и вообще научные группы. А опытом нужно делиться. Мы работаем максимально открыто и эффективно, нереальных целей никто не ставит. Люди часто не задумываются, что есть довольно простые способы осуществить свою идею. Одновременно мы сами готовы учиться. Видимо, пора начать посещать другие инжиниринговые центры, чтобы найти новые возможности развития. Потому что крайне важно, чтобы именно российские разработки сегодня начинали вытеснять зарубежные.
Елизавета ПОНАРИНА
Фото Николая СТЕПАНЕНКОВА
Нет комментариев