По программе кротокрыса. Голый грызун подает человеку пример долголетия.

— Это млекопитающее, относящееся к отдельному семейству отряда грызунов, но только землекоп не имеет шерсти, потому и зовется “голым”. Живет он под землей, по размерам чуть крупнее мышки, но гораздо меньше взрослой крысы. Английские коллеги называют его “голый кротокрыс”. У него много чего нет: например, мошонки, а также наружной ушной раковины (хотя слух в наличии). Недоразвитые легкие и еще целый ряд странных признаков, отличающих это довольно уродливое существо от других млекопитающих. 

Открыл грызуна знаменитый немецкий биолог Эдуард Рюппель в Эфиопии в 1845 году (помимо Эфиопии землекоп живет в восточных странах Центральной Африки — Кении и Сомали). В своих заметках Рюппель подчеркнул, что создание это чрезвычайно оригинальное, а почему, не пояснил. Многие годы голый землекоп не был популярным объектом исследований: грызунов много и этот странный зверь — всего лишь один из них. Сегодня мировой известности он обязан своим долгожительством. Обнаружилось это совсем недавно. У зоолога из США Рошель Баффенстайн голый землекоп живет уже более 30 лет. Для подобных животных факт весьма неожиданный, нарушающий, казалось бы, почти всеобщую закономерность: чем мельче млекопитающее, тем короче срок его жизни. В длиннющем списке продолжительности жизни позвоночных животных первыми идут гренландская акула (400 лет) и киты (210 лет). А замыкает землеройка — ее максимальный жизненный срок всего полтора года. Мышь располагается тоже в самом конце перечня — ей отведено три года. Правда, есть еще и летучая мышь — она совсем маленькая, а живет аж до 45 лет. Но эта мышь особенная — способная к полету и обладающая эхолокацией. И если бы наш голый землекоп жил года три, как все, — на него вряд ли обратили бы внимание. Однако тварь эта здравствует более трех десятков лет — и ничего с ней не делается, лишь приковывает к себе пристальное внимание специалистов.

— Услышал я о нем от моего покойного друга — замечательного биолога Юлия Лабаса. Это было лет 15 назад. Однажды Юлик, зная мой интерес к проблеме старения, заметил: мол, тебе надо заняться голым копальщиком. Для начала я обратил внимание, что в русском языке нет такого слова “копальщик”. Есть канавокопатель и гробокопатель, но это из другой оперы. Я стал называть грызуна голым землекопом, и новое название прижилось. Заинтересовался я им, поскольку задумался над тем, как продлить сроки жизни человека. Понимал, конечно, насколько это трудно: немало ученых стремилось к тому же… и умерли в свой срок. В отличие от многих своих предшественников считаю, что старение — результат действия некой программы, определяющей продолжительность нашей жизни. Американский геронтолог Алекс Комфорт как-то заметил: никогда не поверю, что лошадь и телега стареют одинаково! И я думаю так же. Телега ломается от случая к случаю, иногда ее можно починить, иногда нет. А лошадь везет себе, и если что-то в ней “портится”, то, как правило, само же и чинится. Но при всем при том существует программа старения, ведущая нас к смерти. Правда, спросите любого программиста — и он вам скажем: программу всегда можно сломать. 

— Безусловно, дело это непростое, но надо пробовать. Мои студенты старших курсов на практикуме по клеточной биологии исследуют программу самоубийства клеток. Они добавляют к ним перекись водорода — и через несколько часов клетки погибают. Потому что перекись запускает длинную цепь событий, закодированных в клеточном геноме и ведущих клетки к смерти. И эту убийственную программу биологи уже научились останавливать. Но если старение — подобная программа, заканчивающаяся смертью не клетки, а всего организма, то ее можно остановить! 

— Если моя точка зрения верна, то в природе должны быть существа, которые стареют очень медленно, поскольку их программа угасания не действует. Этим и интересен наш нестареющий грызун. Важно, что он — млекопитающее, а не какое-нибудь насекомое или земноводное. Что если природа каким-то образом видоизменила его жизненную программу? Так, что юность длится долго, а дряхлость все не наступает. Когда я это понял, то заново перечитал всю литературу, относящуюся к голому грызуну, и нашел 43 отличительных признака, указывающих на замедление индивидуального развития (онтогенеза) кротокрыса. Среди них не только отсутствие шерсти и малый рост, но и куда более существенные черты, характерные для очень молодых млекопитающих. 

А что же человек, почему он стареет? Чтобы выяснить это, нужно тщательно “прозвонить” его жизненную программу и найти вещества, способные выключать определенные ее элементы. Я полагаю, что старение — это медленное отравление организма ядовитыми формами кислорода. Они образуются внутри клетки, в особых органеллах — митохондриях (у человека есть органы, а у клетки органеллы). Митохондрия — своего рода теплоэлектростанция клетки. Она сжигает питательные вещества и вырабатывает электричество. Оно либо передается на расстояние внутри клетки, либо сразу же превращается в какую-то полезную работу.

— Да! Для этого в организм необходимо ввести вещество-антиоксидант, который должен отыскать митохондрию, внедриться в нее и прервать “цепь событий” — прекратить программу старения человека путем нейтрализации ядовитых форм кислорода. 

— На первый взгляд, ничего особенного! Посмотрите на голого землекопа: он весел и энергичен, его минуют всякие напасти в виде эпидемий и тяжких возрастных недугов, он превратился в долгожителя — чего и нам желает. 

— Мой сотрудник патологоанатом Василий Манских начал готовить монографию о голом землекопе. (Только что он закончил книгу, посвященную патологоанатомии мышей, — труд важный, поскольку мышь для биологов — главный экспериментальный объект и мы должны всё про него знать.) Из Берлинского зоопарка к нам поступило 66 голых грызунов, и теперь их ждут эксперименты. Планов масса: в первую очередь постараться найти у них самые разные примеры задержки индивидуального развития (неотении), поскольку знаем, что искать. Пока их у меня 43, как я уже говорил, однако, подозреваю, может быть гораздо больше. Продолжим сравнивать землекопа с мышами с точки зрения морфологии, биохимии и клеточной биологии. Почему мыши стареют очень быстро, а землекоп нет? И пристально присмотримся к самому человеку, поскольку считаем, что и он вступил на путь нео­тении и пытается продлить свою жизнь, замедляя течение юности. Посмотрим, чем отличается человек от шимпанзе, который стареет гораздо быстрее, чем люди. Человек по сравнению с шимпанзе обладает целым рядом особенностей, подобных тем, что отличают голого землекопа от других грызунов этого семейства. Прежде всего, бросается в глаза почти полное отсутствие у человека волосяного покрова, он меньше весит, чем шимпанзе, и в 15 раз слабее, гораздо медленнее созревает его мозг, отмечу и недоразвитость вомероназального органа обоняния и т.д. Эмбрион и подросток шимпанзе более похожи на эмбрион и подростка человека, чем на обезьяну. Впечатление такое, что подросток шимпанзе с возрастом “звереет”, а человек остается “вечным юношей”.

— Алекс Комфорт считает, что человек может жить до 700 лет. Откуда взялась эта цифра? На жизнь человека влияют два фактора: возраст и не зависящие от него тяжелые случайные невзгоды. У современных людей этот второй компонент составляет не более 10%, то есть каждый из ныне живущих людей умрет не от старости, а от чего-то другого с вероятностью 10%. Так мы получаем цифру увеличения продолжительности жизни в 7-8 раз. Но для этого человек должен быть устойчив к болезням, как подросток, чья смертность сегодня крайне невелика. Однако чем кончится борьба за продление жизни человека, предсказать невозможно: ведь кроме биологического старения, вызванного специальной программой, существует еще химическое и физическое, а они никак не запрограммированы: все равно что разрушающаяся от употребления телега. Скажем, аминокислоты белков-кристаллинов в хрусталике нашего глаза с годами спонтанно превращаются из L- в D-изомеры. В результате кристаллины меняют свою форму и уже не так хорошо пропускают свет. Это пример химического старения, но хрусталик ведь можно заменить.

— Почти все наши белки, в отличие от кристаллинов, многократно заменяются новыми в течение нашей жизни. Большая часть, подчеркиваю, бед старения связана именно с действием нашей программы старения. Среди систем жизнеобеспечения немногие необратимо изнашиваются и ломаются, как та самая телега. Надеюсь, что мы научимся их обновлять и даже заменять. 

— На Земле уйма свободного места — один наш Дальний Восток да Сибирь чего стоят! Думаю, не нужно опасаться последствий долголетия: в ХХ веке люди в среднем жили вдвое дольше, чем в предыдущем, а трагедии перенаселения не произошло. И еду, надеюсь, мы научимся производить в больших количествах. Но вот на что хочу обратить внимание: продлить жизнь человека — это значит всего лишь предложить ему некое лекарство, а купит он его или нет — решит он сам. Или, скажем, ООН с высокой трибуны заявит, что мы так долго жить не хотим, и запретит наш препарат. Но пусть у человека будет выбор, вот к чему я стремлюсь! А ждать, когда он сможет его сделать, думаю, предстоит не очень долго: лет через пять-десять первое лекарство от старости будет продаваться в аптеке.