Статья “Жесткая перезагрузка” (“Поиск” №22, 2010) нашла определенный отклик в академических кругах. Так, например, встреча Президента России Владимира Путина с главой РАН академиком Юрием Осиповым, где обсуждалась идея создания объединенного университета, способного по уровню научных исследований конкурировать с лучшими мировыми университетами, говорит именно об том, что процесс пошел. И причина того, что лучшие российские университеты в последние годы, по международным рейтингам, занимают места во второй и третьей сотнях, вовсе не в содержании методик этих рейтингов. Главное, что они все для всех университетов одинаковы.
Такие результаты — не вина российских университетов, а их беда. И беда заключается, по большому счету, в разобщенности университетской и академической науки. Вице-президент РАН академик Валерий Козлов в некоторых публикациях (в газетах “Поиск” и “Аргументы и факты”) говорит об успехах такой разобщенности в Китае. Это практически единственная страна в мире, где сохранилась “советская система” организации науки. При существующем госстрое в Китае (одна правящая партия) эта страна имеет наивысшие темпы экономического развития в мире. Неудивительно, что на таком фоне достижения китайской науки существенны. Но и там происходит трансформация организации научных исследований.
Недавно мне пришлось встречаться с бывшим сотрудником нашего университета, который пять с лишним лет проработал в фирме Samsung, обучая ее специалистов теории решения изобретательских задач (ТРИЗ): каждый инженер Samsung проходит аттестацию при условии изучения этой теории и получения авторского свидетельства в своей предметной области. Сейчас по приглашению китайской стороны он полтора года работает в городке недалеко от Гонконга, где возглавляет небольшую фирму по решению технологических проблем предприятий этого района. Местная администрация формирует базу данных по этим проблемам, определяет их значимость и дает задание фирме для их решения. Оплата производится после решения проблемы. Причем часть средств идет из местного бюджета и часть из государственного. Фирма процветает, хотя работа не из легких, порой приходится решать и научные проблемы. Возможно, что этот пример покажется не очень серьезным, но он иллюстрирует один из возможных путей инновационного развития.
В настоящее время в рамках программ поддержки ведущих вузов и, в частности, по Программе развития инновационной инфраструктуры вузов (2010 год) при университетах создаются малые наукоемкие бизнес-структуры. Как оказалось, процесс этот не простой. Будет хорошо, если хотя бы 50% из них получат полноценное развитие. Опыт создания таких структур уже был в середине 1990-х годов. Например, в Петрозаводском госуниверситете их было создано около двадцати, но выжили до настоящего времени не более пяти. Задушили налоги. Для структур, создаваемых в настоящее время, есть налоговые льготы, но рынок спроса и предложений на новые технологии не развит. Нет четкого механизма финансирования этих структур. Может, позаимствовать его у наших китайских друзей? Возможно, это покажется отступлением от основной идеи интеграции науки. Отнюдь нет. Этот пример — завершающая фаза от результатов фундаментальной науки к прикладной и затем к производству. Данная цепочка, как показывает опыт, хорошо работает в зарубежных университетах. Есть такие принципы и у нас, например в МФТИ, МГТУ и в ряде других технических университетов. Но это единицы по сравнению с тысячью вузов в России и пятьюстами институтами РАН.
Принимая участие в конференции руководителей университетов Балтийского региона, которая проходила в Калининградском университете, на одной из сессий я обозначил проблему интеграции академической и университетской науки. Неожиданно получил поддержку ректора Вильнюсского университета. В Литве уже произошло включение академических институтов в состав этого университета. Правда, ректор данный процесс объяснил тем, что Литва — страна небогатая и не может себе позволить такой роскоши, как “распыление науки”. Это еще раз подтверждает эффективность существующего в мировой практике опыта по сосредоточению науки в университетах, где интегрируются интеллектуальные, финансовые и материальные ресурсы, и как результат — высокий уровень научных исследований и качество подготовки специалистов. В условиях России это возможно при сохранении уровня бюджетного финансирования нынешней Академии наук и университетов.
В феврале прошлого года на заседании Совета Российского союза ректоров в МГУ, посвященного развитию инновационного образования, в своем выступлении я привел пример Финляндии, чье школьное образование признано лучшим в мире (российское находится в четвертом десятке). По инновационному развитию эта страна занимает в мировых рейтингах первое-третье места ежегодно. Одна из причин этого в том, что вся наука там сконцентрирована в университетах. При них, как правило, существуют технопарки, отлажено взаимодействие с бизнесом. Тогда я предложил: может, и нам стоит в республиках, подобных Карелии, провести эксперимент — присоединить институты научных центров РАН в этих субъектах к университетам? Реакции в виде аплодисментов после моего выступления не последовало. И это понятно: ректоры хорошо осознают, какой объем работы на них будет возложен. Хотя некоторые из них в знак согласия и кивали головами. В одном из номеров газеты “Поиск” за 2012 год ректор Сыктывкарского госуниверситета Василий Задорожный предложил присоединить университет к научному центру… Что же, такой путь тоже возможен, тем более что вновь образованная структура должна называться университетом.
Проведенные в последние годы Минобрнауки конкурсы инновационных вузов, программ стратегического развития университетов и ряд других мероприятий с выделением значительных бюджетных средств, безусловно, улучшат материальную базу университетской науки. Конкурсы по приоритетным направлениям науки и по развитию кадрового потенциала генерировали много новых научных идей, послужили определенному улучшению качественных и количественных показателей науки в целом. Но это все же экстенсивный, а не интенсивный путь развития, позволяющий получить более высокие результаты при тех же бюджетных расходах. Бесконечное накачивание науки бюджетными средствами чревато серьезными последствиями. И, как показывают последние события в Европе, это может вызвать кризис не только в финансах.
Предложение В.Путина о переводе всей науки на контрактные основы — вопрос довольно сложный, неоднозначный, но перспективный с точки зрения объединения академической и вузовской науки. Ученые вузов, так или иначе, имеют под собой фундамент бюджетного финансирования на подготовку специалистов. Вторая половина рабочего дня, как правило, планируется на научную работу, в том числе на контрактную. То есть после завершения исследований по тому или иному контракту у преподавателя-исследователя остается рабочее место, позволяющее ему готовить предложения для последующих контрактов.
Формы организации труда в данном случае могут быть разнообразными. Все это должно привести к постепенному перетоку научных сотрудников из академических институтов в университеты. Но это длительный процесс. Данная проблема требует серьезного обсуждения и выработки стратегии перехода от одного качества к другому, от одной организационной структуры к другой. Определенные модели в порядке экспериментов могут быть запущены в ближайшее время.
В прямой постановке идея интеграции науки активно прозвучала еще на одной из коллегий Министерства образования в середине 1990-х годов. Тогда рассматривались предложения Института всеобщей истории РАН и Института философии РАН о бюджетной подготовке специалистов на базе этих институтов. Мнения разделились. В частности, ректоры Санкт-Петербургского университета и Историко-архивного института Людмила Вербицкая и Юрий Афанасьев выступили против этого предложения. Я же поддержал эту инициативу, считая процесс интеграции двухсторонним движением, тем более что этому соответствовали серьезный кадровый состав, мощные библиотеки и достаточные площади для учебного процесса в этих академических институтах. В конечном итоге им были выделены хоть небольшие, но бюджетные места. По их примеру в последующем академик Жорес Алфёров начал готовить магистров в своем институте. А в Карелии горно-геологический факультет ПетрГУ большую часть учебного процесса проводит на базе Института геологии Карельского НЦ РАН.
Уверен, процесс интеграции надо начинать с главного — с совершенствования законодательства в области академической и вузовской науки.
Виктор Васильев,
президент Петрозаводского госуниверситета
Нет комментариев