С академиком Валерием Черешневым, председателем Комитета Государственной Думы по науке и наукоемким технологиям и директором Института иммунологии и физиологии УрО РАН (недавно коллектив института вновь переизбрал его на эту должность), мы встретились в Екатеринбурге на следующий день после приезда в город делегации Международного бюро выставок (МБВ). Как известно, уральская столица включилась в борьбу за проведение у себя всемирной выставки ЭКСПО 2020, и Валерий Александрович вместе с главой УрО академиком Валерием Чарушиным активно участвовал в презентации суперпроекта гигантского вернисажа. Поэтому наш разговор, в котором мы коснулись нескольких злободневных тем, начался именно с этого события.
— Валерий Александрович, получается, уральский проект ЭКСПО 2020 — это и академическое детище?
— А каким еще может быть проект под девизом “Глобальный разум: будущее глобализации и ее влияние на наш мир”? Кому, как не ученым, его продвигать? Ноосфера, сфера разума, как высшая стадия эволюции биосферы, — идея академика Вернадского, и в Екатеринбурге полны решимости отразить эту тему во всей ее полноте. Возможности есть: серьезный интеллектуальный потенциал, подходящая территория площадью больше чем в 500 гектаров за Верх-Исетским прудом, хорошая динамика развития города и региона.
На самом деле масштабы ЭКСПО сопоставимы с масштабами Олимпийских игр, только всемирные выставки проводятся раз в пять лет и продолжаются дольше — целых полгода. Борьба за право их проведения идет напряженная. Сейчас кроме Екатеринбурга за него борются города Измир в Турции, Аюттхая в Таиланде, Дубай в Объединенных Арабских Эмиратах и Сан-Паулу в Бразилии. В конечном итоге речь идет о том, чтобы убедительно показать, как можно поднять качество жизни на всей планете, где два миллиарда человек живут в нищете.
Уральский план выставки — это больше сотни павильонов, скомпонованных по нескольким основным направлениям: “глобальный разум и качество жизни”, “глобальный разум и безопасность”, “глобальный разум и инновации” и так далее. Это огромный Экспо-парк площадью 186 га, Экспо-деревня, которые после выставки станут новым суперсовременным районом Екатеринбурга, это новый уровень всей городской и транспортной инфраструктуры.
За инновации, и не только за них, конечно, должна отвечать наука. Моей задачей на презентации было сформулировать концепцию глобального разума, Валерий Николаевич Чарушин стремился насытить ее конкретным содержанием. Надеюсь, у экспертов осталось хорошее впечатление от нашего города. Проект активно поддерживается руководством страны, рассматривается как мощнейший стимул развития Екатеринбурга в качестве крупного международного центра. Итоговое голосование по выбору места проведения ЭКСПО 2020 состоится на генеральной ассамблее МБВ в ноябре 2013 года в Париже. И у Екатеринбурга есть все шансы на победу.
— Вы, иммунолог, как никто знаете, что качество жизни людей определяется и их здоровьем, состоянием иммунной системы в частности. А с этим на планете, как известно, до благополучия далеко. Синдром приобретенного иммунодефицита, или ВИЧ, по-прежнему остается одной из главных бед человечества. Не так давно на заседании Президиума УрО РАН прозвучал доклад доктора медицинских наук Константина Шмагеля из созданного вами в Перми Института экологии и генетики микроорганизмов РАН, где речь шла о новой иммунокомплексной гипотезе активации иммунной системы при ВИЧ-инфекции, выдвинутой под вашим руководством. Причем было подчеркнуто: если гипотеза подтвердится, может возникнуть принципиально новый подход к лечению ВИЧ.
— На самом деле с такими заявлениями надо быть осторожнее. Может возникнуть, а может и нет. Гипотезы рождаются, подтверждаются или умирают — это нормальный научный процесс, он требует времени, тщательнейшего анализа — тем более в таких сложнейших вещах. В целом надо признать, что за последние годы ни в лечении, ни в профилактике ВИЧ принципиальных открытий не сделано. По настоящему эффективная вакцина так и не создана, хотя работы ведутся постоянно, и в мире отобрано два с половиной десятка перспективных вакцин, одна из которых — продукт Института иммунологии под руководством академика Рахима Хаитова.
Если говорить кратко и очень упрощенно, главная сложность здесь в том, что вирус СПИДа невероятно изменчив и, попадая в организм, в качестве ниши для проживания выбирает клетки иммунной системы, которая уже не может с ним бороться. Экспериментально подтвердить качество попыток остановить этот процесс затрудняет отсутствие желающих участвовать в экспериментах.
Допустим, в лабораторных условиях вакцина сделана. Однако чтобы ее проверить, нужны пациенты из групп риска — на профессиональном языке это называется “когорта”. В данном случае в когорту должны входить проститутки, моряки с беспорядочными половыми связями и так далее. Надо договориться с ними о применении препарата и определенное время наблюдать за его действием. Но кто на это согласится? Любая информация о том, что в публичном доме может быть СПИД, — смерть для столь доходного бизнеса. Более-менее устойчивы такие когорты в Таиланде, в субсахарной Африке, где смертность от СПИДа уже зашкаливает. В наших широтах они постоянно распадаются.
Но это совершенно не значит, что поиски нужно прекращать. В нашем случае речь идет об исследованиях, основанных на результатах изучения феномена взаимодействия “антиген — антитело”. Конечный этап этого процесса — образование в крови устойчивых иммунных комплексов, нарушения в которых способствуют развитию различных болезней, СПИДа в том числе.
Однако пока нет применимых на практике методов диагностики и лечения иммунокомплексных заболеваний. Их ищут во всем мире, в Перми и в Екатеринбурге в частности. У нас есть совместная программа с американскими коллегами, в прошлом году мы выиграли под нее международный грант, будем продолжать исследования. Определенные успехи достигнуты, но говорить о прорыве в лечении СПИДа пока преждевременно. Если он будет — обязательно проинформируем.
— Теперь, если можно, поговорим о другом иммунитете — Российской академии наук, вокруг которой опять разгорелись нешуточные страсти, ставшие достоянием широкой общественности. Одни утверждают, что РАН безнадежно устарела и неизлечимо больна, другие — что это самый жизнеспособный орган “интеллектуального организма” страны. Причем наиболее пессимистичным диагностом выступает министр образования и науки Дмитрий Ливанов. Ваш комментарий — как специалиста по иммунологии и как председателя профильного комитета Госдумы…
— С медицинской точки зрения любой зрелый организм чем-то болен или может заболеть. Другое дело — характер и стадия заболевания. Проблема в том, кто и как ставит диагноз, ведет профилактику или лечение. Такими вещами должны заниматься профессионалы, особенно если речь идет о столь сложной системе, как РАН.
Что касается министра Ливанова, то мне с самого начала не очень понятна логика его поведения. Ведь первыми, кто провел деловую встречу с ним после его назначения в сентябре прошлого года, были члены нашего думского комитета. Мы пригласили министра, нескольких его заместителей, чтобы обсудить государственную программу фундаментальных исследований в стране на ближайшую пятилетку и роль в ней Академии наук, потому что, как теперь хорошо известно, после прихода Ливанова из проекта этого документа РАН практически исчезла.
Выслушав наши аргументы, он тут же распорядился: РАН “вписать”, так же как и Академию медицинских наук. Что это было — результат неинформированности, непонимания, что речь идет о серьезнейших стратегических вещах? Или, может быть, продуманная политика? Тогда в чем она? Иногда возникает ощущение, что на публике министр говорит одно, в кругу специалистов — другое, а делает третье…
Позже, если вы помните, я выступил на коллегии Минобрнауки, членом которой являюсь, и поставил вопрос об отношениях министерства и РАН: почему обещаний со стороны первого много, а реально идет переориентация “научного” финансирования в вузы? Если мы хотим по западному образцу перенести всю науку в университеты, то надо хорошо понимать: там другая система, другие традиции, аналогов нашей РАН, пользующейся международным авторитетом, в мире нет. И именно из нее выросли наши ведущие вузы, именно в ней — готовая научная база для них. Это уникальные, столетиями складывавшиеся связи. Зачем же все ломать? Без традиций, сложившихся школ атмосфера, в которой рождаются настоящие открытия, исчезает. Но в Минобрнауки столь тонкие материи обсуждать не хотят…
Конечно, наша академия нуждается если не в интенсивном лечении, то в профилактике ряда болезней, например старения кадров, обусловленного кризисом девяностых годов. Что, между прочим, хорошо понимают и президент Путин, и премьер-министр Медведев, активно поддерживая молодых ученых. Кстати, в Уральском отделении РАН этот недуг успешно преодолевается. А ставить под сомнение жизнеспособность всей академии, предрекая ей скорую кончину, недальновидно и непрофессионально, разрушительно для всей отечественной науки.
Вел беседу
Андрей ПОНИЗОВКИН
Фото Сергея Новикова
Нет комментариев