Немного черного на белом

Экология Арктики опасений не вызывает

Арктика — район стратегических интересов России. В каком состоянии он находится в плане загрязнений? Серьезного, планомерного изучения этого вопроса на огромных территориях практически не велось. Известны работы по арктической части Канады и Норвегии, а в РФ, за исключением начала нулевых годов, ничего подобного нет. Восполнить пробел взялся Российский научный фонд: в 2017 году он выделил грант на исследования загрязнений западной части российской Арктики Центру коллективного пользования «Арктика» Северного федерального университета в Архангельске. Руководителем проекта стал заведующий лабораторией органического анализа химического факультета МГУ, профессор Альберт ЛЕБЕДЕВ.

Обстановка в Арктике не вызывала беспокойства потому, что существовала уверенность: раз промышленности на Севере нет, то и загрязнениям там взяться неоткуда, — рассказывает ученый. — А то, что попасть они могут с воздушными массами с материков и там осесть, не учитывали. Плюс есть загрязнения «собственного производства»: горюче-смазочные материалы, остатки топлива от ракет, запускаемых с космодрома в Плесецке… Два года мы исследуем западную часть российской Арктики. Материалы по Новой Земле уже опубликованы. В работе данные по Земле Франца-Иосифа. На очереди Шпицберген и еще одна экспедиция на Новую Землю.

И какая сегодня вырисовывается картина?

Обследованная часть Арктики оказалась значительно чище, чем мы предполагали. Мы ожидали худшего. Скажем, на Новой Земле обнаружено чуть больше сотни опасных соединений — это очень мало. Для сравнения: в московских дождях их больше тысячи. Понятно, что наиболее значимыми были токсичные вещества, но их тоже оказалось совсем немного. Списки приоритетных загрязняющих веществ существуют уже давно. Они самые разные, например, такие стойкие, как полихлорированные бифенилы, дибензодиоксины и дибензофураны, ряд пестицидов. Канцерогенные полициклические ароматические углеводороды опаснее даже тяжелых металлов. Поэтому очень хорошо, что их мало.
Прибрежная часть материка подвергается еще одному виду специфического загрязнения: здесь падают ступени ракет с остатками крайне токсичного топлива. Наша задача — найти продукты трансформации, превращающие в результате реакций топливо в несколько сотен различных соединений, которые могут быть еще опаснее, чем исходный продукт. Важно установить, что они собой представляют, насколько опасны. Понимаете, население протестует против свалок, жалуясь на неприятнейшие запахи, а контролирующие органы утверждают, что все в норме, превышений ПДК (предельно допустимых концентраций) нет. И они не врут: просто ПДК установлены всего на несколько ключевых веществ, и по ним превышений нет. А вся остальная гамма загрязняющей органики остается за кадром. Потому что в большинстве случаев не ясно, что надо контролировать. В Арктике, повторюсь, стандартных загрязняющих веществ оказалось крайне мало, но мы должны выяснить, что еще там есть. Это так называемый нецелевой поиск, мы пытаемся идентифицировать все, что проявляется в результате анализов. Работа сложная, но подобные исследования необходимы. Фактически это первая стадия любого экологического мониторинга.
Неожиданным для нас было встретить в снежном покрове арктических островов органические вещества пиридины. В мировой экологической литературе практически нет упоминаний об этих соединениях как о классе органических загрязняющих веществ. Но в последние годы мы обнаружили их в московских дождях. Их находили в Чили и Франции, а теперь и в арктическом снеге. Это не суперопасные соединения, но их ассортимент весьма богат, а распространение повсеместное. Насколько они вредны, как действуют на человека, однозначно сказать нельзя. Серьезных исследований в этом направлении пока не проводилось. И сегодня мы лишь констатируем, что найдены они там, где их быть не должно. Необходимо выяснить, откуда они попали в Арктику, да и вообще в атмосферу Земли. Насколько они опасны, определят токсикологи и биологи. Возможно, эти вещества выделяются при сжигании торфа или присутствуют в выхлопных газах автомобилей. Ветер может принести их в Арктику с территорий, отстоящих от нее за тысячи километров. Чтобы понять, как они образуются, мы проводим эксперименты в Архангельске.

Этот метод — открытие?

Звучит больно громко, лучше сказать — находка для исследователей. Сначала, повторюсь, надо понять происхождение всего нами найденного, а потом думать, как с этим бороться. Удивительно, но мы встретили, например, очень мало углеводородов. Хотя, по идее, углеводороды топлива сегодня — главные загрязняющие вещества в экосистеме Земли. К счастью, подавляющее большинство этих соединений не очень опасно. Зато в образцах снега мы в огромных количествах нашли окисленные на воздухе углеводороды — подобные соединения образуются в атмосфере или воде. Американцы обнаружили их через некоторое время после катастрофического разлива нефти в Мексиканском заливе. Казалось бы, в Арктике их быть не должно, но они есть. Откуда? Есть предположение, что во время полярного дня, когда много солнца, происходит точно такой же процесс фотохимического окисления, как и в Мексиканском заливе. Но произошло это в абсолютно разных климатических зонах. Вывод мы делаем такой: природа, похоже, борется с антропогенным воздействием, самостоятельно окисляя углеводороды, превращая их в безопасные растворимые соединения. А конечными продуктами окисления оказываются углекислый газ и вода.

Ваши исследования уже можно использовать?

Мы добываем знания, востребованные в мире. Их поглощает масса природоохранных организаций, собирающих информацию о загрязнении Арктики. Нас приглашают выступать с докладами на самых престижных конференциях — спрос на Арктику сегодня очень большой.

А в нашей стране?

Пока нет. Запад 40 лет регулярно проводит исследования в Арктике, а мы работаем здесь с 2003 года. Арктика была для нас terra incognita, но сейчас мы наверстываем упущенное.

Как РНФ оценивает вашу работу?

По-моему, хорошо, претензий, по крайней мере, нет. И с публикациями дело идет: пять статей опубликованы, причем в самых высокорейтинговых международных журналах, до конца года публикаций будет десять, как и требует грант. На его деньги мы ездим на конференции, покупаем расходные материалы, обслуживаем наши приборы — на это уходит немалая часть средств.

Будут ли продолжены исследования?

Надеюсь. Я говорил уже о повторной экспедиции на Новую Землю, но нас интересует еще и Северный полюс: очень хотелось бы посмотреть, как там обстоят дела с загрязнениями. Продолжать исследования надо еще и потому, что они увлекают студентов. Ребята из САФУ работают на современной аппаратуре и чувствуют себя первооткрывателями, а это дорогого стоит.

Беседовал Юрий ДРИЗЕ